Сыщик для феи
Шрифт:
Я напрягся, пытаясь уразуметь смысл услышанного. Освобожденный Вадимом от кляпа, говорилка представлял собой существо необычайное, но вместе с тем отнюдь не производил впечатление безумства.
– Свернулся путь змеею. Вы в норе! Случайность ли? Ответ непредсказуем. Скажите – да. Я вам отвечу – нет! Но истина лежит, тая дыханье…
Ах вот он о чем! Кажется, я начал понимать. Вадим же, судя по усиленному киванию в такт каждой произнесенной незнакомцем фразе, вообще воспринял все от первого до последнего слова.
– Благословенью Нычки скрепов нет. Вы –
– Как верно сказано! – с нескрываемым восхищением прошептал Вадим.
– Дрожит лабаз раздора и задора, подземный гул разносит стук копыт…
– Прямо поэма, – прошептал я.
Да, он, несомненно, был мудрецом. Мудрецом и великим вождем. И пусть он не называл свое имя, я, как никто другой, почтённый им своим доверием, понимал, сколь важна тайна для победы нашего дела.
– Пройди сознанья темные провалы, задумчивые полосы земли. Храм Нычке черный камень на земле, огонь и смерть, и голод, и расплата.
О, как я понимал его! Как понимал! Наш великий предводитель! Наш вождь, поднявший на восстание грозных подземных кобольдов, строителей храма бога Нычки, возмущенных вопиющей несправедливостью злых и жестоких людей, обирающих истинных служителей всемудрейшего творца.
– Им камень – хлеб, им кровь – жестокий зуб. Скрежещет полуночное светило. И стук копыт лесной тропою смят, один, не два, не три. Один. И снова, снова…
Конечно, люди, если желают жить в мире с кобольдами, должны менять еду на «черный камень», горы которого исконные жители подземелий извлекают из глубинных недр. Но они же такие коварные! Они преследовали и схватили нашего вождя!
– Сдвиг молний бесновавшихся предел, принц Элизей иллюзий сеет свору. Согнись, собор! Твой путь один. Один иди в Гуралию, драконий воевода!
Принц Элизей! Да конечно, он старинный и верный соратник Шествующего впереди. Он спас провидца, в неравной схватке поразил его врагов. Теперь он в Гуралии, собирает войско драконов, чтобы положить конец деспотии… Стоп! Усилием, шедшим из рефлексов, намертво записанных в подсознании, я приказал плавно текущей мысли остановить свое движение и замереть. Принц Элизей и дракон. Принц Элизей и дракон. Принц Элизей и дракон! В этом словосочетании что-то есть, оно означает что-то очень важное. Ища ответа, я поглядел на широкоплечего силача, сидевшего подле нас. Должно быть, он тоже был сторонником Великого вождя. Я явно его где-то видел.
– Принц Элизей послан вами собирать армию драконов? Он в Гуралии? – через силу проговорил я.
Не помню почему, но принц Элизей не должен был становиться во главе драконов. Кажется, между ними вражда, впрочем, ему, Познавшему Путь, виднее.
– Бдит паруса крыло меж волн крутых. Прибоя бой не кончен – он не начат. Элизею лежит стрела пути в Тюрбанию, где птица Рух, надменно перо роняя, ломит спину льву. Их мрачен глаз и остр зрачок коралла. Замри под разворотом темных крыл! Вернувшийся прочтет слова на стенах, построенных судьбой и безрассудством.
Ну конечно же! Он в Тюрбании!
– Олухи древних богов! – донеслось оттуда недоброе. – Это что ж вы такое вытворяете! Да как же вы посмели?!
– Оставь ключи, ведущие во мрак. Во свете дверь открой, наполни грудь! Царевич я! Царевич Элизей! Отверсты очи истова чела.
– Так вот оно что!!!
– О-о! – заорали мы со вторым адептом.
– Ты жива еще, моя держава? Жив и я, ура тебе, ура! – грубым басом завопил кто-то наверху, заглушая слова царевича.
Конечно же, темные чары на время скрыли от нас светлый образ королевича Элизея, но теперь мы видели его воочию. Теперь-то нам было ничего не страшно. А вот тюремщику… Даже здесь, в мрачном застенке наш вождь был страшен им. Не оттого ли трусливый страж, пришедший выведать наши секреты, позорно бежал со всех ног, едва услышав голос истины?
Решетка со скрежетом поднялась, и в освещенном проеме замаячили фигуры вооруженной охраны.
– Мы спасем вас, принц! – вскочил я, радуясь последнему бою. – Спасем, даже если суждено погибнуть!
Нам не суждено было сложить головы, защищая вождя. Крепкие сети и путы не позволили сделать этого. И вот теперь, поверженный, но не сломленный, он сидел на цепи с деревянным кляпом во рту, и мы с собратом по несчастью, скрученные по рукам и ногам, лежали у его стоп, подобно каменным львам, желающим защитить венценосного повелителя, но не имея сил преодолеть мраморного плена. Немилосердный надзиратель сидел напротив на колченогом табурете, вздыхая в общем-то вполне беззлобно.
– Древние боги Хаоса! Ну что же вы такое устроили-то! – Он очередной раз огорченно вздохнул и укоризненно покачал головой. – Почтенные ж люди, соглядатаи заморские, толмача своего имеете! А вот на тебе, туда же. Эх вы, головушки колодные! Что ж теперь поделать-то с вами? Сам укладник темничный велел вас неотлучно и до самого суда в путах держать. А оно, как говорится, пока суд да дело, моль корову съела.
Я озадаченно посмотрел на Вадима. Да-да, моего сотоварища звали Вадим, теперь я вспомнил это. Мы – заморские соглядатаи? Ну надо же!
– Жаль мне вас, добры молодцы. Да что уж я, стражник урядный, могу сделать?
– Короче, – поводя челюстью справа налево, тихо проговорил Вадюня. – Сколько надо-то?
– Ну, так смотря на что, – быстро затараторил страж, радуясь понятливости чужеземцев. – Ежели я обрету себе почетную грамоту подстольника, то, скажем, путы вот эти на вас повешу только для виду. Снять, сами понимаете, права не имею, но ведь можно их и не затягивать вовсе. Ежели, скажем, стать завзятым подстольником, то еду сюда велю с базара носить. И гулять по двору дозволю выводить. А уж если застольником стать, – тюремщик мечтательно вздохнул, – здесь лишь места за вами числиться будут, а сами в тюремном тереме жить будете. Покойно, как в нычке.