Сюрприз для Александрины
Шрифт:
– Извини, Настя, но хотя бы твой лексикон: «забабахаю», «офигеете», все эти «блины». Потом манера держаться, осанка, поведение за столом…
Стася вдруг покраснела. Даже шея у нее стала красной, даже грудь в глубоком вырезе блузки. Я смотрела на нее. Она же уставилась на стол. Перед ней стоял бокал с надписью «No bitchin in my kitchen», из него торчала ложечка. Печенье лежало прямо на столе, все вокруг было усыпано крошками и сахаром. Я захватила единственную имеющуюся в доме Стаси чайную пару, положила
Но она не плакала. Не такова моя сестра, чтобы плакать от обиды, услышав очевидную и беспристрастную правду.
Просто у нее было очень озадаченное выражение лица.
– Мне и в голову не приходило, – сказала она мне. – А ведь все так… Родители Малыша… Блин! То есть… Какая досада!
– Уже лучше, – кивнула я.
– Ты должна меня научить, – решительно сказала Стася. – У нас две недели. За это время ты должна натаскать меня по правилам хорошего тона. Чтобы родители Малыша не грохнулись в обморок, увидев и услышав меня. А если я им понравлюсь, Малыш точно на мне женится. Вау!
– Моя прекрасная леди, – сказала я. – Кто шляпку спер, тот и тетку укокошил.
– Чего?
– Не видела такой спектакль?
– Видела. Фильм. Точно, я буду как будто та цветочница…
– Эльза Дуллитл.
– А ты как будто зануда-профессор…
– Генри Хиггинс…
– В общем, ты будешь меня учить хорошим манерам!
– Так ты решила ехать? Пренебречь местом в «Эдеме»?
Стася картинно рухнула в кресло, прикрыв ладонью глаза. Посидела так немного, отняла руку от лица и сказала:
– А что, если в самом деле? Что, если ты меня подменишь?
– Ты с ума сошла, – оторопела я. – Что значит – подменишь? А что я дома скажу? И еще я тоже работаю, если ты помнишь.
– Да помню. А уволиться нельзя? Потихоньку?
– О любом моем шаге Аптекарь узнает раньше, чем я сама.
– Да, положение…
– Но я могла бы уйти из дома, – произнесла я прежде, чем подумала.
– Что? – удивилась Стася. – Ты даешь… Уволиться с работы ей проблематично. А уйти из дома – запросто.
Но что бы она ни сказала, это бы уже ничего не изменило. Я чувствовала себя, как арестант, приговоренный к пожизненному заключению, перед которым вдруг распахнулись двери тюрьмы. Он может сомневаться, бояться… Но он все равно выйдет на волю. Даже если это будет стоить ему жизни.
Потому что жизнь в неволе – это не жизнь.
– Я уйду из дома, – добавила я в приливе дикого вдохновения. – Оставлю ему записку. Напишу, что хочу начать самостоятельную жизнь.
– Он станет тебя искать.
– Да. Но найдет не скоро. За это время ты успеешь вернуться. А если даже… Он не может вынудить
– Ну, бог в помощь, – сказала Стася.
В ее голосе звучала ирония, или мне показалось?
Я предложила ей принять безумный план Глеба в отчаянную минуту.
Но потом, когда я осталась наедине с собой в своей девичьей светелке, так опостылевшей мне, я ни на секунду не усомнилась.
У меня появился свой план. Не менее безумный, но гораздо более продуманный.
Все же я документовед. Крючкотвор и бюрократ.
Последнее время я едва ли не все вечера проводила с Глебом. Значит, его первого Аптекарь будет винить в моем исчезновении. Первым делом мне надо было обезопасить Глебочку.
Начала осуществлять начатое уже за ужином. Притворилась печальной, пару раз вздохнула, потерла лоб.
– Ты плохо себя чувствуешь, деточка? – всполошилась Ирина.
– Я сегодня рассталась с Глебом, – не тратя времени на прелюдию, объявила я.
У Ирины в руках зазвенела чайная пара. Что она так разволновалась?
Или тоже ждет не дождется, когда я выйду замуж?
Аптекарь пристально взглянул на меня. Этот его фирменный взгляд-рентген.
– Вот как? Он тебя обидел?
– Нет. Просто надоел. Чувств у меня к нему нет. Погуляли, и хватит.
Аптекарь налил себе воды.
– Видишь ли, я и не думал, что у вас будет что-то серьезное. Но Глеб приличный молодой человек, с ним ты могла бы развлекаться, выезжать…
– На дворе двадцать первый век, – сказала я, глядя прямо в глаза Аптекарю. – Чтобы девушка могла гулять и развлекаться, ей совершенно нет необходимости в кавалере.
– Да, но…
– Прошу прощения, – я поднялась из-за стола. – Мне надо прилечь.
Первый раунд выигран.
Разумеется, я и Глеба предупредила о том, что я его бросила.
У него стало странное выражение лица.
Как будто он не понимал, радоваться ему или огорчаться.
– Даже не представляю, что сказать. Знаешь, меня впервые в жизни бросает девушка.
– Серьезно? Тогда извини. Но ведь это же не на самом деле. Как в детской игре – понарошку. Чтобы у Аптекаря не было к тебе вопросов, когда я исчезну. Понимаешь?
– Чего уж тут не понять. Но ты останешься моей девушкой?
– А ты этого хочешь? – удивилась я.
У Глеба даже капельки пота выступили на смуглом лбу.
– Не знаю… Александрина, все так странно. Ты самая непостижимая девушка, которую я встречал.
На самом деле ему нужно было только сказать «да».
Или что-то вроде:
– Вот еще! Я не позволю тебе рвать со мной отношения только для того, чтобы обезопасить меня от гнева твоего папаши! Что бы ни случилось, а мы пара, и все будем делать вместе.