Сюрприз для двоих

Цыпленкова Юлия

Сема фыркнул и умерил количество источаемых флюидов на одну конкретную Ирину Павловну. Разговор завязывался. Ира умело направляла диалог, узнавая о нашем детстве и юности, ненавязчиво тормоша Жорика. Я особо не вмешивался в бахвальство Штыря, давая ему возможность распушить хвост. Обламывал его Лом, сначала просто слушавший, но вскоре не выдержавший раздутого самомнения Семы.

– Ты еще скажи, что нас в люди вывел, - усмехнулся Жора.

– А кто? искренне удивился Штырь. Если бы я вас не пинал

Подзатыльник от

Жорки, скатанный хлебный шарик в лоб от меня и заливистый смех Иры тормознули Сему. Он нахохлился и заказал себе водки. Я по-прежнему больше слушал, лишь изредка вставляя какие-то реплики. Мне было просто хорошо и уютно рядом с ними. Вновь появилось это ощущение, что я дома.

– Отъезд Димона в Москву стал первой трещиной в нашей тесной компании, - говорил Жора. Через год после него уехал Полюсов Петька. За ним Сема. Я в Анапе познакомился со своей бывшей женой и остался там. Здесь оставались только Лерик-Холерик и Колька Огарок.

– Но сейчас вы все вернулись, - отметила Ира, с интересом слушая Жору. Не знаю, было ли ей на самом деле интересно, но создать нужное впечатление у собеседника она всегда умела.

Жора кивнул. Он взял свой бокал с пивом и ненадолго замолчал.

– Мы все искали лучшей жизни, - заговорил Сема. Время такое было. Казалось, что теперь мы можем стать королями.

Ира усмехнулась и чокнулась с ним соком, она была из того же времени. Я откинулся на спинку своего стула

– Димон , брат, здесь нет перспектив! горячится Славка.

Мой двоюродный брат всего несколько дней, как приехал из Москвы. Задерживаться дома он не собирался. Тетя Лена и дядя Гриша, его родители, горделиво смотрели на сына, который уже два года обитал в столице нашей Родины. Они считали его студентом МГУ, но Славка там не значился. Это он сказал мне, когда мы вышли с ним покурить на лестницу.

– Какой МГУ? кривится он, перекатывая в пальцах сигарету. Я провалил вступительные экзамены. Но не возвращаться же сюда с поджатым хвостом. Ты помнишь, как я уезжал?

Я помнил. Уезжал Славка с выступлением, называя нас затухающими провинциалами. Сохранить морду в целости ему помогло лишь то, что такси уже ждало у подъезда. И вот он здесь, обломанный, но не сломленный и свято верящий, что все еще у него будет так, как он хочет. И теперь пытался обратить и меня в свою веру.

– Братишка, в этом Мухосранске ловить нечего, - Славка виснет у меня на плече и машет перед носом распальцовкой.

Мы стоим на балконе. На улице уже ночь. Мои родители спят, его родители ушли домой, а Славка остался, чтобы «побазарить за жизнь».

– Пойми, в Москве ты можешь взлететь так быстро, что даже ахнуть не успеешь. Ты знаешь, какие у меня там связи? Поехали, брат, я тебя с такими людьми познакомлю!

Я усмехаюсь и отрицательно качаю головой.

– Нет, Слав, у меня Машка. Никуда я от нее не поеду, - отвечаю я. Мы хотим пожениться, какие тут поездки.

–

Тем более! Славка залпом выпивает стопку водки. Димон , ты же не хочешь жить, как наши родаки , да? От получки до аванса, от аванса до получки. Это же полная лажа. Лично я точно не хочу. Я хочу знать, что в моем лопатнике всегда есть бабосы , и что мне ненужно занимать, чтобы дотянуть до получки или купить жене зимние сапоги. И хочу, чтобы моя баба имела все лучшее. Ты хочешь, чтобы твоя Машка была королевой?

– Она у меня и сейчас королева, - улыбаюсь я, думая о своем Светлячке.

– Дурак ты, братишка, - усмехается Славка. Она сейчас королева. Потом родит, погрязнет в быту и станет обычной тягловой лошадью. А бабки дают возможность ей остаться королевой и дальше. Ты когда-нибудь мечтал о своем доме? А о прислуге? А твоей Машке останется только в шезлонге у бассейна сидеть, да когти пилить. Ну, брат, решайся!

Я смотрю вниз, на ночной двор. Там сейчас безлюдно. Блекло отсвечивают крышами в свете фонарей несколько автомобилей. Есть там и «Ford Kadett ». Иномарка, на которую многие сейчас облизываются.

– Хочешь машину? Не наше ведро, а классную тачку, иномарку, хочешь? продолжает искушать двоюродный брат. И Машку свою прокатить с ветерком. Представляешь, твоя королева на кабриолете, - он широко улыбается.

Хочу, я все это хочу, но не хочу оставлять Машку. И с собой в никуда тащить не хочу.

– Сейчас время обширных возможностей, - наконец, отвечаю я. Я все это смогу получить здесь.

– Здесь? Славка хохочет. Ты утопист, Димон ! Хотя, чего я тебя убалтываю ? Живи, как знаешь. Мое дело предложить. Думай. Я здесь еще неделю, потом сваливаю обратно.

– Скатертью дорога, - усмехаюсь я, и мы выпиваем

– На что играем?

Когда я вынырнул из своих воспоминаний, наша маленькая компания успела сменить тему, и мои собутыльники уже вовсю обсуждали игру. Протрезвевшая Ира продолжала соблазнять захмелевшего Лома. Тот смущался значительно меньше и уже начинал отвечать на заигрывания моей помощницы. Штырь буравил их завистливым взглядом, но упорно делал вид, что его это не касается.

– Так, на что играем? спросила Ира.

– На интерес, - тут же отозвался Сема. Если проигрываешь, то целуешь победителя.

– Эй, - активировался я. Если играем пару на пару, то я ни с кем из вас целоваться не собираюсь!

– А давайте играть на двух столах, - оживилась Ирка. Мы с Георгием. Ты же не против, Гоша?

– Эй! возмущенно воскликнул Сема. У нас одна дама на всех, и я тоже хочу с ней играть! Давайте, тянуть жребий.

– Я свою помощницу в орлянку разыгрывать не позволю, - подмигнул я. Иди ко мне, сладкий, я тебя сейчас быстренько раздену.

– Меня?! развести Штыря «на слабо», как и раньше, пара пустяков. Ну-ка, идем, Железный лоб, я сейчас тебя в одних твоих мажорских часиках оставлю.