Сюрприз для попаданки
Шрифт:
Игриво перекинув волосы, дернула плечиком и, сев на пол, раздвинула ноги в шпагате. Двигаясь в такт музыке, я соблазняла, но сходила с ума сама. Обжигающая лава гуляла по венам, и я прилагала все силы, чтобы огонь насытился, выплеснулся наружу, оставляя мое тело в покое.
Да, я не суккуб. Но чужое удовольствие питает меня уже год.
Я вижу, как рассудок мужчин в зале мутнеет, чувствую растущую в них похоть, которая будто втекает меня, заполняя до краев, и, наконец, взрываюсь стоном. Стоном прошивающей насквозь боли, разбавленной слабым привкусом того, что все обычно называют оргазмом.
Вот
Я сидела, закинув ноги, на маленьком диванчике в своей гримерной, предварительно закрыв дверь на замок. Все что я могла показать окружающим, это лишь усталость. Шустро перебирать ватными ногами я научилась быстро, и почти никто не заводил разговоров на тему того, почему после своих выступлений я выгляжу, как побитая в подворотне алкоголичка.
Всё это цена, маленькая цена, за внутренний покой на ближайшие пару недель…
Раньше я приходила выступать в “Сияние” не чаще одного раза в месяц, но и это уже в прошлом. Что-то происходит, с каждым месяцем я все больше становлюсь похожей на какую-то нимфоманку, причем с нехилым таким отклонением. Эти развратницы хотя бы кайфуют в конце, а я… Я с содроганием жду своего пика.
Немного переведя дыхание, сняла парик, приняла душ и поплелась на выход из клуба. Моя миссия на сегодня была выполнена. Похоть во мне была сыта, а гости клуба не жалели денег на самых дорогих профурсеток заведения. Хотя, что вы, что вы, это не “профурсетки”, это целые “богини любви”. Хорошо обученные, дорого одетые, и мастерски владеющие не только всеми своими отверстиями, но и мозгами.
Не знаю, как это работает, но почти сразу Ховсер заметил, что после моих выступлений у гостей в зале срывает голову. Они снимают комнаты, хотя изначально планировали только расслабиться в зале. Они покупают местных хорошо “упакованных” женщин. А еще они теряют бдительность. Эти самые недопростигосподитуки, в некоторых случаях, оказываются далеко не последними пешками в играх политики, бизнеса, и прочих планах власть имущих. Но… это ведь тайна. Такая маленькая, но совсем не безобидная.
Подписывая договор о неразглашении дел клуба, ты буквально продаешь душу дьяволу. И если решишь однажды распустить язык, то считай, что дверь на тот свет ты уже открыл, и тебя через несколько секунд туда точно кто-то протолкнет. Ножом, дубиной, ногой, револьвером. Не так уж важно, главное итог.
Тебя там дружок опять дожидается. Не стали его “убирать”. Ты ведь в курсе? проходя мимо поста охраны, была остановлена голосом одного из операторов видеонаблюдения.
Устало выдохнув, уговорила себя сделать еще несколько уверенных шагов и не свалиться где-нибудь на полпути.
В небольшой комнатке было сумрачно, и по всем стенам были развешаны экраны, транслирующие записи со множества камер видеонаблюдения, установленных в заведении и на его территории. Это было бы интригующе, если бы не запах сэндвичей, пропитавший все помещение.
Все нормально, спасибо, что предупредил, оценив картинку, что передавалась
Матвей… Сколько раз я просила его не приезжать сюда? Даже охрана уже запомнила номер его авто и особые признаки.
Попрощавшись с ребятами, вышла на улицу и спустилась по ступеням вниз, минуя центральный двор со стоянкой. Парень уже ожидал меня, облокотившись на капот своей машины, и сложив руки на груди. В его взгляде читалась задумчивость, если не озадаченность. Но развивать эту тему снова я сейчас не была готова. Поделом он вообще приехал…
Молча обойдя его, доковыляла до пассажирского места, открыла дверь и плюхнулась на широкое кожаное сидение. Все, теперь можно и умереть спокойно.
Чуть ли не застонала в голос, когда Матвей включил подогрев моего сидения и немного откинул спинку назад, чтобы я могла прилечь. Готовые слететь с языка слова благодарности застряли в горле, когда машина резко дернулась вперед, и мы понеслись по шоссе, игнорируя все светофоры. Ночь была поздняя, встречных машин практически не было, но легче мне от этого факта не становилось. Кажется, меня опять ждет непростой разговор.
Как и у любой нормальной девушки моего возраста, у меня были парни. Надолго они в последние пару лет не задерживались, но и одинокой я на длительное время не оставалась. Порой мне казалось, что я все усложняю, и удовлетворять свои потребности можно без официальных статусов в социальных сетях, но тогда я бы точно стала одной из тех, кого интересует секс и ничего больше. А мне хотелось еще и заботы, тепла, романтики, теплых разговоров по вечерам, на диване перед телевизором.
Этот вечер, а вернее уже ночь, совершенно не обещал быть томным. Хмурый Матвей, полуживая, но приятно опустошенная, я, громко хлопнувшая дверь за спиной… Ну все, сейчас начнется.
Зайдя в квартиру, небрежно сбросила с ног туфли и, не обращая внимания на очередной зреющий скандал, застонала от удовольствия в голос. Ножки мои ножки, ох, какой чудесный мягкий ковер, и плоский пол, о, да! На фоне энергетической истощенности избавление от обуви ощущалось как самый настоящий дар богов.
Медленно стянув с себя платье, решила сразу пойти в душ. Главное, там не уснуть. Так, пока Матвей гремел холодильником, я забралась в душевую и с наслаждением подставила свое голое тело под упругие горячие водные струи. Закрыв глаза, я позволила потоку мыслей медленно течь в моей голове.
В какой момент я потеряла жизненные ориентиры? И были ли они изначально верными?
Когда я стала думать о сексе больше, чем мечтать о дружной семье и доме рядом с живописным парком? Очевидно, что одно исключает другое, но как же тогда жить нормальной жизнью? Смогу ли я вообще ей жить хоть когда-нибудь?
Я больна. Странной, наверняка не смертельной, но изматывающей болезнью. Я зависима от секса, от чужого удовольствия, и это приносит мне лишь боль. Сколько врачей я прошла, к скольким бабкам-ведуньям ездила, никто не мог сказать ничего дельного, и уж тем более помочь решить эту проблему. Поход к психиатру я откладывала по логичным причинам мне важно иметь возможность устроиться на нормальную работу. Потому что если диагноз от психиатра появится в моем личном деле, это конец. Клеймо и профнепригодность на всю жизнь, никогда не отмыться.