Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)

Егоров Борис Андрианович

— Как же в мыслях… э-э-э… допустить? Шутите, Пётр Филиппович?

— А насчёт Оглоблиной какие соображения?

— Допросить… э-э-э… то есть побеседовать… по-товарищески… А вообще лучше сразу уволить… Под реорганизацию.

Груздев брезгливо поморщился.

— Какие нехорошие вещи ты предлагаешь, Свинцовский! Сейчас время не то.

На лицо Свинцовского отразилась чуть заметная работа мысли.

— Понимаю, — сказал он, подумав. — Накануне юбилея и так далее… Неприятности.

— Ну, хотя бы, — неопределённо произнёс Груздев.

… А у

Оглоблиной в это время было самое лучезарное настроение: Ферзухин только что сообщил ей груздовское опровержение насчёт отправки в колхоз.

Оглоблина, конечно, немедля кинулась к телефону:

— Ателье? Софья Абрамовна? Милочка, отложите сарафан, вернитесь к вечернему платью.

День неожиданностей! Он был именно таким. Груздеву не давали покоя: каждым приходил со своими новостями.

От Гречишниковой Пётр Филиппович узнал о предстоящей свадьбе Ромашкина и Люси-Милы.

— Мостком всё продумал, — решительно сказала Гречишникова. — Это дело политическое. Оно у нас в плане. Надо устроить комсомольскую свадьбу. Судите сами, Пётр Филиппович, коммунистических бригад у пас пока нет, других новых начинаний тоже. Пусть хоть комсомольская свадьба будет. Это тоже имеет резонанс. УКСУС не должен отставать от времени! Репортёров позовём, в газетах напишут…

— Да, — согласился Груздев, — мероприятие громкое. А как оно будет выглядеть, вы не подработали?

— Местком имеет набросок. Пригласительный билет сформулирован так: «Уважаемый товарищ… Приглашаем вас на комсомольскую свадьбу, которая имеет быть там-то Повестка дня: 1. Вступительное слово секретаря комсомольской организации…»

— Но у нас в УКСУСе такой организации нет.

— Неважно, из райкома комсомола кого-нибудь позовём. Дальше: «2… Доклад о значении семьи и брака (лектор из общества «Знание»); 3. Напутственное слово начальника УКСУСа тов. Груздева; 4. Регистрация бракосочетания; 5. Заключительное слово представителя загса». — Гречишникова перевела дух. — Вот так, Пётр Филиппович! Оркестр будет. Танцы. Всё как полагается: невеста в белом, жених — в чёрном. Шампанское за счёт месткома.

Это был, конечно, выдающийся план. Надо учитывать, что в мире существуют сотни различных свадебных обрядов и придумать что-нибудь новое крайне трудно.

Итальянцы, например, избрали такой вариант: из мэрии свадебный кортеж направляется в кафе, жених и невеста — впереди, в руках у невесты букет цветов апельсинового дерева.

Темпераментные бразильцы придерживаются иного ритуала: там прямо из церкви свадьба переносится в какое-нибудь живописное место, где можно жечь костры и плясать. Туда все мчатся со свистом и гиканьем, кто на чём может — на лошадях, на быках, на мулах.

В Индии на скрещённые руки жениха и невесты льют воду, а приглашённый на свадьбу «понна» — астролог — произносит взволнованную речь, призывая молодых рука об руку дружно пройти вместе всю жизнь.

Вот до чего додумались люди — на быках скачки устраивают, воду на руки льют, кольца обручальные надевают. Впрочем, кольца — это что! Примитив. В Японии молодые

вместо обручальных колец обмениваются водорослями и рыбой.

Что после всего этого оставалось делать Ксении Петровне Гречишниковой? Другой растерялся бы на её месте: всё уже придумано, всё было. Но она, как видно, нашла своё, родное.

Груздев слушал Гречишникову и кивал. А потом спросил между прочим:

— Ну, а с будущими молодожёнами вы говорили? Они согласны?

— Нет, мы только со Свинцовским обменивались, — сказала Гречишникова. — Но Ромашкин согласится: участникам комсомольской свадьбы обычно дают квартиру. Сейчас я с ним поговорю.

Разговор с Костей протекал на месткомовской территории в задушевно-ласковом плане.

— Изобретательно составлено, заметил Ромашкин, прочитав программу свадьбы. — Ритуал очень торжественный.

— Вы не против?

— Нет. Можно было бы даже что-нибудь добавить…

— Ну, это в рабочем порядке.

Эх, Ромашкин, Ромашкин, будет тебе сцена у фонтана за то, что ты пошёл на такую свадьбу. Но ты, конечно успокоишь Люсю-Милу. Ты скажешь: «Не волнуйся. Без приключении жить нельзя. Ну пусть они пока побегают Посмотрим, во что это выльется. А потом что-нибудь придумаем».

… Ксения Петровна беспокойно взглянула на часы

— Ай-яй-яй. Уже три! Как время идёт! Ничего не успеваю.

В общий отдел она вернулась вместе в Ромашкиным.

Сотрудники оживлённо беседовали, обсуждая, как оформить юбилейную выставку.

— Тихо! — скомандовала Гречишникова и, достав книгу, вложенную в капроновые корочки, углубилась в чтение.

Минут пятнадцать стояла тишина. Потом Ромашкин спросил:

— Что читаете?

Гречишникова ответила:

— «Исторический материализм»… Здорово этот самый Кант… И Фейхтвангер тоже вообще, то есть Фейербах…

Тут появилась курьерша Полина и сказала, что Гречишникову вызывает Груздев.

Едва Ксения Петровна закрыла за собой дверь, как Ромашкин был уже у её стола. Заглянув в книгу, он вслух прочитал:

— «В эту минуту вошла Валентина, и приветствия возобновились.

— Дорогой друг, — сказала баронесса, меж тем как девушки взялись за руки, — я приехала к вам вместе с Эжени, чтобы первой сообщить вам о предстоящей в ближайшем будущем свадьбе моей дочери с князем Кавальканти»…

— Если это «Исторический материализм», то что же тогда «Монте-Кристо»? — прокомментировал Ромашкин.

Сотрудники общего отдела, рыдая, упали на столы.

— Спокойно, — сказал Костя и, взяв председательский колокольчик, которым Гречишникова пользовалась на собраниях, позвонил.

Отдел затих. Ромашкин, подмигнув товарищам, исчез из комнаты. Через несколько минут он уже снова был у того же стола. С книжкой в руках. С «Историческим материализмом». Вслед за тем «Монте-Кристо» перекочевал в шкаф, а в капроновые корочки Кости вложил книгу только что принесённую из библиотеки.

Когда Гречишникова возвратилась от Груздева, подчинённые уткнулись в свои столы, осторожно кося глазами в её сторону.