Сюрпризы Фортуны
Шрифт:
Марселу, верный своему слову, не оставлял ее надолго одну. Он довольно решительно ввел ее в местное общество, в котором оказался величиной весьма значительной. И если на нее посматривали искоса поначалу, то после прямого заявления Марселу о том, что Агния — его невеста, косые взгляды почти прекратились. К тому же Марселу объявил ей, что его мать вскоре прибудет из столицы, и, как только она приедет, можно будет назначить день свадьбы. И с этим не стоит тянуть. Они и так слишком долго ждут.
Здешние нравы, как только Агния сумела их как следует разглядеть, удивили и даже как-то поразили ее. Уж слишком
Но в здешних гостиных ее тем не менее встречали улыбками и охотно с ней беседовали, расспрашивая о Европе, о тамошних новинках и модах, о родственниках, о блестящих европейских гостиных и о российском императоре, о котором почти никто не знал, но все предполагали, что он есть.
Однажды внимание Агнии привлек необычный разговор, который в непосредственной близости от нее завели донна Кандида Диверкадо и донна Кристина Брага. Краем уха она услышала, что говорили они про какую-то женщину, их общую знакомую, которую тиранил ее муж, регулярно запирая ее одну в доме и оставляя по нескольку дней в самом плачевном состоянии. Агния не сдержалась, поскольку изумлению ее не было предела, и пораженно спросила:
— Как? Как он мог запереть свою жену?
— Он не хотел, чтобы она в его отсутствие выходила из дома или принимала кого-нибудь. Муж — глава семьи и глава жены.
— Но… Как странно… — Агния покачала головой.
— А разве у вас в стране так не принято поступать с женами?
— Лет сто назад, пожалуй, такие мужья и встречались, но теперь… Теперь, ежели бы кто так поступил с собственной женой, его осудило бы все общество.
— Ах, как интересно… — Дамы посмотрели на нее с не меньшим вниманием, чем она на них.
— А в вашей семье? — Агния обернулась к Марселу, который сидел тут же, рядом с ней. — Твой отец тоже запирал твою мать в доме?
— О нет. — Тот серьезно посмотрел на нее. — Никогда. Мой отец не мог так поступать, он был человек другого склада.
— А ты?
— Я тоже никогда бы так не поступил.
Агния посмотрела на Марселу и почему-то подумала, что, конечно, он не обманывает ее, но… Но как знать, не способен ли он на куда более худший поступок, чем запирание жены на ключ? Она невольно поежилась. Другая страна, другие нравы… Ей неожиданно стало крайне неуютно. Она не понимала этих людей, не понимала их жизни и даже теперь немного побаивалась Марселу. Да, он был сдержан, воспитан, никогда не позволял себе ни единой грубости ни по отношению к ней, ни просто в ее присутствии к кому-либо другому. Он даже со своими рабами был изысканно вежлив, и все же было некое «но»… Когда они оставались наедине, в моменты любви, она не могла не чувствовать и не понимать его
— Прости, я оставлю тебя на минуту, — пробормотал Марселу. — Мне надо переговорить с полковником Аламейдой об одном деле.
— Конечно, — согласно кивнула головой она.
А разговор между тем продолжался. Она уловила последнюю фразу.
— …и опять разговоры аболиционистов.
Агния встрепенулась.
— А как вы относитесь к этим разговорам об отмене рабства? — Донна Кандида посмотрела на нее.
— Не знаю… Могу лишь сказать, что у нас в России тоже было рабство [7] , еще и десяти лет не прошло, как его отменили.
7
Конечно, в России не было рабства в том роде, в котором оно существовало в Бразилии. Крепостничество имело множество отличий от рабства в чистом виде, но дамы, полагаю, друг друга прекрасно поняли, не входя в излишние подробности.
— Вот как? У вас были негры? — Это молодая дочка доньи Кандиды вступила в беседу.
— Негры? Нет. Крестьяне.
— Белые?
— Да.
— Белые рабы… Как интересно, — протянула донна Кандида. — И что же, вы всех освободили?
— Да, синьора.
— А у вашего отца были рабы?
Агния улыбнулась:
— Да. Что-то около полутора тысяч душ.
— О-о, — в голосе доньи Кандиды прозвучало восхищение. — Это очень много.
— Да, немало, — согласилась Агния.
— А у вашего мужа?
— Когда мы поженились, отмена рабства уже произошла, — ответила она.
— Дорогая, — это вступила в беседу жена полковника Аламейды, — я все хочу у вас спросить, но… Не сочтете ли вы это за дерзость?
— Нисколько, — вежливо ответила Агния, подумав при этом, что полковнице так много лет, что ее любопытство ей вполне можно извинить.
— Дорогая, — опять приступила полковница, — вы так молоды! Вам ведь не более двадцати пяти, не так ли?
— Двадцать три, синьора Аламейда.
— О-о! — Дамы переглянулись. — Но вы уже вдова…
— Верно, — Агния мысленно вздохнула.
— Сколько же лет было вашему покойному супругу? Он был, верно, молодым человеком? Отчего же он умер?
— Моему покойному супругу был шестьдесят один год, когда он скончался. Вместе же мы прожили два года, — решила уточнить она во избежание дополнительных вопросов.
— О-о, какой солидный брак, — уважительно посмотрела на нее полковница. — Ваш отец был весьма дальновидным человеком!
— Мой брак устроил мой брат, — уточнила Агния, тут же живо увидав Вольфа перед своим внутренним взором.
— В таком случае какой мудрый у вас брат. Он намного старше вас?
— На пятнадцать лет.
— Вот видишь! — громко обратилась полковница к дочери доньи Кандиды, сидевшей близ нее. — А ты не хочешь выходить замуж. Эта дурочка уверяет, что жених слишком стар для нее. — Полковница вновь обернулась к Агнии.
— Но он действительно старик! — протянула девица, нахмурившись.