Сюзерен
Шрифт:
— Ах, Игнасио, Игнасио, — посмотрев на него, брат Гонсало покачал головой и, переведя взгляд на Аманду с Егором, добавил: — Вчера попали под дождь…
— Ого, вы тоже! — Аманда закашлялась, содрогаясь всем телом, и князь, обняв девушку, похлопал ее по спине.
— Вам обоим надо больше молиться, — наставительно заметил старый монах. — Тебе, юная дева, и тебе, Игнасио.
— Я… я молюсь, брат Гонсало! — Послушник вскинул голову, и соломенные волосы его вспыхнули золотым жаром в лучах заходящего солнца. — Ежечасно молюсь, и вот… кашляю уже куда меньше!
Только он успел
— Кроме молитвы еще, может быть, травка поможет. У меня есть.
— Только вот котелок дырявый, — уныло развел руками Егор. — Может, у вас, святые братья, сыщется котелок?
— Конечно же, сыщется! — заверил старик, все с той же ласковой и милой улыбкой поглядывая на девушку.
— Так и заночевали бы вместе, — предложила та. — А то куда вы на ночь-то глядя? Солнце-то садится уже. Вместе бы и поели — у нас печеная рыбка есть, а я бы еще отвар сварила, от кашля. Напоила бы вашего… Эй, как там тебя?
— Игнасио, госпожа.
— Какая я тебе госпожа? — рассмеялась Аманда. — Или платье у меня слишком богато, да?
— Ты в любом платье красива, — опустив глаза, прошептал себе под нос юный послушник.
Прошептал, перекрестился и покраснел до самых корней волос, хорошо, на закате сие не очень-то заметно было.
Игнасио было на вид лет пятнадцать, второй послушник, Ансельм, — с большими серыми глазами и волосами, черными как смоль — выглядел еще более юным. Впрочем, он был повыше и чуть пошире в плечах, а так эти парни очень походили друг на друга — оба тощие, с тонкими, как тростинки, руками и тронутыми бронзовым загаром лицами, худобой своей и какой-то аскезой напоминавшими лица древних святых, каких рисуют на фресках. Видать, в Таррагоне послушников не кормили… или те просто исполняли какой-то обет, к примеру — не ели днем или придерживались трехразового питания: понедельник, среда, пятница.
— Послушники хоть еще и не монахи, — перехватил жалостливый взгляд князя брат Гонсало, — но все же должны умерщвлять плоть. Впрочем, на время паломничества их обет снят. Эй, братие! — тряхнув бородой, монах повелительно махнул рукой. — Давайте разводите костер да готовьте еду… Идите за хворостом, на ручей за водой!
Минут через двадцать по навесом уже горел костерок и оранжевое пламя весело отражалось в глазах усталых путников, а сверкающие красные искры уносились высоко в небо, казалось, к самим звездам. Кои, впрочем, вскоре затянули невесть откуда взявшиеся тучи — закапал, забил по навесу дождь.
— А все-таки мы неплохое место нашли, — довольно прошептал Егор, укладываясь спать рядом с Амандой. — Ну, как отвар — помог?
— Конечно, помог! Не так уж и часто я теперь кашляю, — под храп монахов тихо отозвалась девушка. — А вот тот, Игнасио… Слышите? Ох, бедолага!.. Я ему показала траву, сказала, где растет. Он понял — смышленый. Да! Нам монахи котелок дают — насовсем. Сказали — Христа ради пользуйтесь.
— Выпросила? — улыбнулся князь.
— А вот и нет! Пожаловалась только: мол, потеряли свой котелок.
Вожников ласково обнял девушку, прислушиваясь к мерно падающим дождевым
— Хороший навес — почти не протекает. Только вон там, где костер…
— Ничего, утром разведем новый.
Аманда кашлянула — уже не с таким надрывом, как раньше, и, словно в ответ ей, зашелся в сухом кашле юный послушник Игнасио.
— Ох, бедолага… Знаете, а он мне свой амулет подарил — красивый! — засыпая, протянула девчонка. — Показать? Вон…
Егор нащупал деревянную облатку с вырезанными латинскими буквами. Кажется — «И»… ну да — Игнасио… и еще что-то… «С» и «Я». Святой Яго! Ну да — монастырь.
— Пусть хоть завтра по пути травки нарвет, — слушая кашель послушника, жалостливо вздохнула Аманда. — Не хуже молитвы поможет, я знаю.
— Ты ж у нас знахарка, — пошутил молодой человек. — Господи, неужто завтра в дождь придется идти?
— Да не будет никакого дождя, — убежденно шепнув, Аманда заворочалась, устроилась поудобнее, положив голову на широкую грудь князя. — Точно говорю — не будет. Я знаю.
Девчонка как в воду глядела, а может, и вправду знала, колдунья же — уже с раннего утра в прозрачно-голубом небе вовсю сияло солнышко, а жалкие остатки густо-фиолетовых туч поспешно бежали в горы, где и сгинули, смешиваясь с тающим туманом.
— Не зря вчера молились! — разводя костер, довольно заметил Ансельм.
Его напарник Игнасио, закашлявшись, схватился за грудь, но, увидев Аманду, сразу заулыбался:
— А ведь помогает твоя трава, помогает! Я запомнил, где растет, — сбегаю, ежели брат Гонсало разрешит.
— Пойдем у него вместе спросим.
— Беги, — внимательно выслушав Аманду, старый монах посмотрел на послушника. — Прямо сейчас и беги… бегите вместе с Ансельмом. А мы тут пока соберемся, пока помолимся, да и потом не торопясь пойдем — там, у ручья, догоните.
— Догоним! — не сдержавшись, радостно завопил Ансельм. — Конечно, догоним, верно, Игнасио? Травы нарвем и догоним…
Испрося благословения, послушники убежали, тепло простившись с Амандой и князем. Старый монах лишь головой покачал:
— Ах, юность, юность… Еще много чего предстоит пройти этим мальчикам, чтобы стать настоящими монахами и жить ради славы Христа. Много…
Щурясь от яркого солнца, юная ведьма исподволь расспрашивала собирающихся монахов о предстоящей дороге, запоминая, где какая деревня, где лучше остановиться на ночлег, где запастись водой.
Они расстались друзьями — паломники из Таррагоны и беглецы — и долго еще махали друг другу руками, пока монахи наконец не скрылись в густых зарослях орешника и дрока.
— Пора и нам. — Подойдя ближе, Аманда взяла князя за руку: — Идемте, ага?
— Да, — кивнул Егор. — Пошли. Спасибо монахам за котелок. Интересно, найдут послушники твою травку?
— Найдут! — Девушка усмехнулась, приглаживая рукой растрепанные налетевшим ветром волосы. — Я им все рассказала — найдут.
Послушники между тем уже подходили к угрюмому горному кряжу, вокруг которого густо росли кусты бузины и малины, а чуть дальше сплошной зеленой стеной тянулся орешник.