Сжечь правду

Спирина Екатерина

– Если ты не боишься испортить свою репутацию, я могу разбавить твое одиночество этой ночью, – сказал я, пытаясь скрыть среди своих слов сумасшедшее волнение, меня охватившее.

– Если честно, мне плевать на мою репутацию, особенно учитывая, что ей ничего не грозит.

– Это еще почему? – возмутился я.

– У тебя ведь есть любимая жена, вы ждете ребенка. Я никоим образом не вхожу в круг твоих интересов.

Я пристально посмотрел на нее. Интересно, она действительно так думает или хочет услышать опровержение?

– Ты

и так потратил на меня слишком много времени, за что я тебе безмерно благодарна, – продолжила Кьяра. – Я не хотела бы напрягать тебя еще больше, но… Флавио, ты можешь хотя бы проводить меня до отеля и сказать медикам, что останешься со мной?

– Нет. Я не склонен врать медикам и подвергать тебя риску. Либо ты примешь мое предложение, либо ты проведешь ночь здесь, – поставил я ей жесткие условия.

– Спасибо, что не оставляешь мне выбора, – потупила она взор, краснея. – И спасибо, что посвящаешь мне столько времени.

– Ты не знаешь, сколько я тебе еще его посвящу.

– В каком смысле? – недоумевающе спросила она.

– Завтра ты поедешь со мной в Бергамо.

– Хочешь устроить мне экскурсию по Бергамо? – пошутила она.

– Не уверен, что ты выдержишь экскурсию по двухуровнему Бергамо. Потому ограничимся экскурсией по больнице.

– По какой больнице?! – испуганно воскликнула Кьяра.

– С расширенными возможностями.

– И что мы там будем делать?

– Ничего особенного. Твоя нога требует небольшого хирургического вмешательства.

– Что со мной?! – спросила она, пронизывающе глядя на меня.

– Разрыв крестов, – постарался сказать я самым своим спокойным голосом, будто речь шла о насморке. – Нужно провести операцию в ближайшие шесть дней. Учитывая, что завтра я должен уехать, я могу сначала отвезти тебя в больницу.

– Oddio… – прошептала Кьяра, и слезы показались в ее глазах.

– Ладно, не расстраивайся, это не такая страшная травма…

Она быстро взглянула на меня, потом опустила глаза.

– Но что я буду делать здесь и как возвращаться во Флоренцию… – сказала она самой себе. – Пожалуй, мне надо позвонить моему мужчине и спросить, сможет ли он забрать меня отсюда.

Я попытался равнодушно пожать плечами. Вообще-то я уже забыл о наличии у нее «любимого мужчины» и, вспомнив об этой детали, почувствовал укол ревности. Нет, я естественно не признавал, что это была ревность. Но это была именно она.

– В общем, если тебе нужна будет моя помощь, я в твоем распоряжении, – весьма сухо заметил я, удивляясь про себя, откуда взялся этот сухой тон. Но, тем не менее, я гордо и решительно направился в сторону выхода из палаты.

– Ты уходишь? – остановил меня вопрос Кьяры.

– Да, не хочу быть замочной скважиной при вашем обмене признаниями в любви.

– Останься. Твое присутствие при разговоре меня не напрягает.

Зато

меня оно напрягало.

Я направился к двери и, взявшись за ручку, обернулся.

– И не забудь предупредить твоего любимого мужчину, что ты собираешься провести ночь с достаточно симпатичным горнолыжником. Может, он примчится к тебе на крыльях ревности уже через полчаса.

Наконец-то она рассмеялась.

Я вышел в коридор и демонстративно повернулся спиной к палате. Каково же было мое удивление, когда, взглянув через стекло на Кьяру спустя пару минут, я увидел, что она лежит, откинувшись на подушку, очевидно уже закончив разговор.

– Однако, вы весьма лаконичны для людей, которые безумно любят друг друга и скучают… – заметил я, возвращаясь в палату, но запнулся на полуслове: в глазах ее стояли слезы. – Что случилось?!

– Этот stronzo¹¹ не сможет приехать. У него срочная работа, а еще бывшая жена заболела, и он не может вернуть ей ребенка.

– И что, он теперь с ребенком ходит на работу? – приподнял я невинно брови.

Кьяра изумленно воззрилась на меня.

– Полагаешь, он меня обманывает?

Мадонна, откуда было это желание поставить под сомнение чувства ее мужчины?!

– Нет, просто интересуюсь.

Она смотрела на меня каким-то отрешенным взглядом, и сочувствие к ней взяло верх над чувством ревности, существование которой я все еще не признавал.

– Ладно, не переживай, У тебя же есть горнолыжник, который способен о тебе позаботиться, – улыбнулся я ей.

Когда ее выпустили из больницы под мою опеку, был уже глубокий вечер. Я заранее подогнал к клинике свою машину, отодвинул переднее сиденье максимально назад и отправился за ней. Костылей у нее, разумеется, не было, потому я предложил себя в качестве костыля и, обняв ее, медленно двинулся к машине. Это объятие, естественно, вызвало внутри меня целый шторм, но я постарался сосредоточиться на аспекте оказания помощи человеку со сломанной ногой.

Она обнимала меня за шею, прыгая, словно тушканчик, на одной ноге. Тушканчики, конечно, не прыгают на одной ноге, но ее прыжки очень напоминали прыжки этих зверьков.

Когда мы вошли в ее номер, и я закрыл дверь, она вдруг расплакалась, повиснув на моем плече. Мадонна, что мне стоило преодолеть желание высушить поцелуями слезы на ее щеках! И откуда у меня такая стойкость?! Но я, собрав все свои силы, лишь крепко обнял ее и погладил по голове.

– E daaaaai… В следующем году ты вернешься на этот склон. Горные лыжи без травм не бывают. Почти.

Это было совсем не то, что я хотел сказать. Но это было лучше, чем то, что на самом деле было в моей голове.