Сжигая запреты
Шрифт:
– О, кстати! А что за Луна во Льве? – нарушаю тишину.
Шатохин ухмыляется и увлекает меня в сторону моря. На середине пути начинает рассказывать.
– Помнишь днюху бати Чаруша?
– Еще бы! – выпаливаю я. – Ты привез меня к себе. Нам сорвало крышу. Я забеременела.
Он на каждой выданной мной фразе довольно кивает.
– Ингрид мне перед выходом из дома сказала, что эта ночь – лучшее время для любви.
– Офигеть! Думаешь, это как-то связано?
Шатохин презрительно фыркает.
– Да сказки, Марин… – только в голосе сомнение звучит.
И он вроде
– Хм-м… – даю ее сдержанно. А потом, преграждая ему путь, ловлю вторую его руку. Сжимаю – он отвечает. – Играем дальше, Данечка? Придумай новую сказку! Прямо сейчас!
Он моргает и быстро облизывает губы. Чуть тянусь к ним, чтобы укрыть от морозного ветра, но зрительный контакт не теряю.
– Бессердечный принц и его маленькая хрупкая роза, – презентует несколько сухо.
Я сходу ловлю отсылку к «Маленькому принцу» Сент-Экзюпери.
– Никакой ты не бессердечный, – рьяно его перед ним же отстаиваю. – Ты умеешь любить!
– Именно. Но до тебя это было секретом, Марин.
– О-о-о… Я уверена, ты просто прятал козыри по рукавам!
– Конечно, – выдыхает мне прямо в губы.
Тот же серьезный взгляд. То же неразделимое внимание. Та же безудержная потребность.
– Хочу показать тебе тантру[8], Марин, – обжигает словами и ими же доводит до дрожи.
– Мм-м… А как же колесо разврата? – вспоминаю чертово приспособление для высвобождения всех порочных желаний, потому что именно на нем, доводя меня до исступления, Даня говорил о тантризме. – Не слишком ли ты со мной нежничаешь?
– Хочу и нежничаю, – отбивает непоколебимо. В какой-то мере даже грубо. Раздражен уж точно. – Когда моя дочь покинет твое тело, вернемся и к колесу. А сейчас… Поверь, Марин, заскучать тебе не дам.
– Верю, Данечка.
Обнимая, повисаю на нем.
– Я всю тебя хочу, – выдыхает требовательно и вместе с тем выразительно-уязвимо.
– И я… Всего тебя, Дань.
51
Потрясающая гармония.
Не успеваем промерзнуть у моря даже до той первой приятной, бодрящей тело и душу свежести. Даня вызывает такси.
Куда едем, как обычно, не расписывает. Я, как и всегда, доверяю.
Переступая порог квартиры, которую он в начале осени собирался продавать, удивляюсь.
– Вау! Здесь все совсем иначе!
Едва скинув теплые вещи, с любопытством проношусь по комнатам.
– Красиво получилось! Очень стильно, Дань…
Он ловит меня в той самой спальне, где когда-то сходили с ума от страсти. Слева от колеса порока, которое умные люди в новой обстановке для отвода глаз стилизовали под колесо обозрение.
Потрясающе!
Темные гранитные полы, кирпичные стены, светильники-фонари, панорамные окна, а за ними бескрайный простор – производит невероятное впечатление.
Голову задираю, неосознанно отвисает челюсть.
– Вау… – выдыхаю повторно.
Моргаю, но в уголках глаз все равно собираются слезы.
Шатохин оглаживает ладонями мой живот и, задирая футболку, касается голой кожи. Целует плечи, затылок,
Тихо вздыхаю.
– Не продавай эту квартиру, Дань… Пожалуйста… – прошу, но на самом деле выдвигаю как решение. – Что бы тут ни происходило до меня, все прошло. Остается лишь то, что ты хочешь помнить, – оглядываясь через плечо, захватываю в фокус его пьяный от возбуждения, безумно-сексуальный взгляд. Замедленно трепеща ресницами, он смотрит на мои губы. Свои приоткрывает, чтобы поймать дыхание. Если бы не знала его уже настолько хорошо, засомневалась бы, что воспринимает слова. – Мне это место нравится. Сейчас особенно. Теперь оно может быть только нашим. Дынька родится, будем сбегать, чтобы побыть вдвоем. Пусть будет нашим любовным гнездышком. Согласен?
Он кивает без слов. Обнимает крепче – руки заходят внахлест. Губы бегут по шее и подбородку, захватывают мой рот. Влажный толчок – язык во мне. Медленно и крайне чувственно двигается – по моей коже разлетаются мурашки.
Так дико горячо, так упоительно прекрасно, так божественно вкусно – тело наполняется сумасшедшей энергией. Все физические показатели вверх. Голову кружит до ярких вспышек перед глазами.
А ведь мы еще только целуемся.
Но в действительности в этом нет ничего странного. С нами так происходит всегда. И все это не только бешеная химия. Это настоящая любовь. Это подарок небес.
– Я тебя люблю, – шепчет Даня, как всегда, поразительно вовремя подтверждая мои мысли.
– Я тебя люблю, – отражаю я.
– Давай гореть, – предлагает обыденно.
– Давай, – так же просто соглашаюсь я.
Избавляемся от остатков одежды. Стаскиваем все. В сторону идут даже резинки с моих волос, серьги, подвеска и кольца. Даня свое тоже снимает. Браслеты, нательный крестик – туда же. Никакой лишней энергии. Один на один.
Едва мы устраиваемся на совершенно новой кровати в базовой позе – сидя лицом к лицу, малышка затихает. Не знаю, что именно чувствует в этот момент, но мы с Даней давно заметили особенность своего ребенка: затаиваться во время нашей сексуальной близости. Несколько раз это вызывало у нас тревогу. Мы звонили врачу, заваливали ее беспокойными вопросами и даже проходили внеплановое УЗИ. Как нам объяснили, это не такая уж редкость. Радуйтесь, мол, есть возможность полностью сосредоточиться друг на друге. Мы с Даней юмора не поняли. Нам наш ребенок помешать не мог. Но вот сейчас я понимаю, что тишина внутри меня очень и очень кстати. Все же тантрический секс – это не просто еще один способ достижения оргазма. Даня утверждает, что суть вообще не в плотском удовольствии. Это духовная близость. Проникновение в энергетические системы друг друга.
– Ничего не должно отвлекать, – шепчет Даня, не отрывая взгляда от моего лица. Он гладит ладонями мою спину, я – его плечи. – Расслабься. Отключи голову, как в процессе медитации, которой я тебя учил.
– Ты применишь ко мне гипноз? – спрашиваю так же спокойно.
Настолько ему доверяю, что ни одно его действие не способно вызывать у меня тревогу или неприятие.
– Возможно, – тихо отвечает он. На ходу принимает решения, но при этом никуда не спешит. Взвешивает и добавляет: – В какой-то момент.