Сжигая запреты
Шрифт:
– Все, Дань… Я тоже там. Летаю!
Внутри каждая клеточка клокочет и искрит. Готова взорваться.
– Ты авантюристка? – шепчет Даня, ни на секунду не отпуская мой взгляд.
– Да!
– Страшно?
– Черт, да!
– Остановимся?
– Ни за что!
Опухшие губы сливаются в новом поцелуе, но диалог наш словно и не заканчивается. Просто слова в тот миг обретают другую форму. Мы жадно требуем друг у друга любовь, с диким голодом поглощаем ее, с сумасшедшим трепетом приумножаем и взращиваем, а после с безумной
– Дынька… – смакую чуть позже, поворачиваясь к зеркалу то одним, то другим боком.
Даня стопорит эти движения, прижимаясь сзади и накрывая мои ладони своими.
– Дынька Даринка… – дополняет приглушенно.
Встречаясь в отражении взглядами, улыбаемся вовсю.
– Шатохина… – выдыхаю я.
– Шатохина, – подтверждает он.
– Я тоже скоро буду… – выдаю и краснею.
Не знаю, почему так смущаюсь. Аж в груди горячо становится.
Даня же… Он не просто мою давнюю мечту подогревает. Он ее в очередной раз взрывает.
– Ты уже моя.
Я задыхаюсь, но молчать не могу. Стремительно разворачиваясь, обнимаю своего Шатохина и выдаю эмоции по максимуму.
– Счастье не имеет границ, знаешь?
– Теперь знаю, Марин.
И это факт! Потому что буквально пару минут спустя, когда мы парим на самой высокой вершине и наслаждаемся своими ощущениями, прилетает потрясающая и, несомненно, историческая новость.
Артем *Чара* Чарушин: Новое поколение открыто! Мы – родители!!! Вы – следующие!
Ниже прикреплена фотография – завораживающе счастливые брат с невесткой и розовощекий пухляш между ними.
Только вижу их, сходу начинаю плакать. Даня будто на автомате обнимает. Притягивает к своему боку, не отрывая взгляда от телефона. Очень-очень долго разглядывает снимок, чтобы в конце глухо выдать:
– Черт… Завидую им, прикинь?
Со смехом, любовью и умилением целую своего Бога в подбородок.
– Хорошо, что мы на подходе, да, Дань?
Он откладывает телефон и подхватывает меня на руки.
– Охренеть как хорошо, Марин!
– Я же говорила, что трехочковые – это круто!
– Это я говорил!
– После меня!
– Это дар, Марин. Это судьба, блин. Это жизнь!!! Мать вашу, именно это и есть жизнь!
– Да!!! – воплю на эмоциях я.
– Взлетаю, – констатирует Даня с отсылкой к своему раннему признанию.
И я, конечно…
– Я с тобой!
Сразу за ним. Без раздумий и колебаний. Туда, где нет границ.
49
Это Маринка. А внутри нее Даринка.
– Двадцать секунд, – вопит Маринка на всю Чарушинскую дачу.
Пока народ со всех концов сбегается, сама на ноги подскакивает и подрывает с блестящего подноса бокал со своей безалкогольной шипучкой. В Лизкином стекле такая же сладкая бурда. Остальные подхватывают из-под крепкой
Соединяем переполненную тару в центре стола и, замирая взглядами на циферблате, начинаем последний обратный отсчет.
– Десять! Девять! Восемь! Семь! Шесть!.. – горланим мощным хором.
Здесь все: Бойки со своей чудной дочуркой, Филя со своей борзой кунг-фу-пандой Лией, Прокурор со своей анимешной Сонькой, все последующие Лизкины сестры-смущалки… О, они, кстати, тоже с колючим сиропчиком вместо «шампуня» – потому что мелочь совсем. Моя окрепшая и неожиданно расцветшая бабуля совсем без пойла, конечно, зато во главе стола. Ну и, само собой, богичная династия Чарушиных
– …Пять! Четыре! Три! Два! Один! Ноль! Ура!!! – взрываем весь этот чертов мир криками радости. – С Новым Годом!!!
Звон бокалов. Гомон голосов. Перекаты смеха.
Опустошив бокалы, не сговариваясь, разбиваемся по парам. Я свою любимую кобру ловлю. Целую не самым скромным образом. Благо она такие моменты научилась предвещать, ловко прикрывает нас от толпы какой-то лохматой мишурой.
– С Новым Годом, единственный, – шепчет секундами позже.
Глаза в глаза. А там целая отдельная Вселенная счастья.
– С Новым Годом, единственная, – вторю ей я.
После этого разбегаемся, чтобы поздравить и обнять Ингрид, хотя около нее и без нас уже толпа. С тех пор как забрали бабулю, мама Таня с ней как с родной носится. Этот факт третий месяц вызывает у меня чертову тонну эмоций. Не представлял, что где-то так бывает. Думал, как все провернуть, чтобы не навязываться, но Чарушины ни о каком переезде и слушать не захотели.
– Дом большой. Всем места хватит, – выдвинул Артем Владимирович авторитарно.
– Ты наш, значит, и твои близкие – наши близкие, – поддержала его мама Таня.
И дело тут вовсе не в крови. Мать вашу, конечно, не в ней. Снова и снова эта неземная, будто сошедшая с Олимпа, семья заставляет прозревать.
Сразу после переезда мама Таня заявила, что Ингрид нужно находиться в окружении людей. Так и делали, и постепенно режим бабули изменился. Она стала меньше спать днем. С интересом слушала, что мы говорим. Потом общими стараниями и в диалоги втянулась. Да, она в принципе никого не запоминала. Даже меня не всегда. Но было видно, что ей с нами комфортно и даже приятно.
– С новым годом, Ингрид.
Целую ее в щеку, она от удовольствия розовеет.
– С новым годом, красавчик, – не первый раз так называет. Я привык. И все же, какая радость внутри взмывает, когда бабуля добавляет: – Мой дорогой мальчик.
Узнает.
Наклоняясь, еще раз ее обнимаю. Задерживаюсь, пока взъерошивает мне волосы. А едва выпрямляюсь, ловлю взгляд, которым она за мою Маринку цепляется. Медленно ведет от лица до выпирающего живота.
– Твоя? – выдает с таким дрожащим благоговением, что у меня дыхание сбивается.