Т. 03 Гражданин Галактики
Шрифт:
И принялся сосредоточенно изучать полученную схему.
Это еще нельзя было считать неопровержимым доказательством, но с какой целью в том секторе они развили такую бурную деятельность?
Торби решил доискаться.
Глава 20
Торби увидел, что Леда приказала накрыть стол в саду. Они сидели вдвоем, и снег покрывал искусственный небосвод сверкающим куполом. Свечи, цветы, струнное трио и сама Леда добавляли этой картине привлекательности, но она не радовала глаз Торби, хотя
— Я бы не пожалела доллара, чтобы узнать, о чем ты думаешь.
Торби виновато потупился.
— Да так… ни о чем.
— Должно быть, это «ничто» очень тебя тревожит.
— Ну… да.
— Ты не хочешь рассказать об этом Леде?
Торби прикрыл глаза. Дочь Уимсби была последним из людей, с кем он захотел бы откровенничать. Его беспокойство было вызвано раздумьями о том, что ему придется делать, если вдруг вскроется, что семья Радбек замешана в делах работорговцев.
— Мне кажется, бизнес — не мое призвание.
— Отчего же? Папочка говорит, что твоя голова потрясающе воспринимает цифры.
Торби фыркнул.
— Тогда почему он… — и тут же умолк.
— Что «он»?
— Ну…
Черт возьми, должен же он поговорить с кем-нибудь, кто ему симпатизирует и кто в случае необходимости может даже прикрикнуть на него. Как папа. Или Фриц. Или полковник Брисби. Вокруг Торби постоянно вертелись люди, но он чувствовал себя совершенно одиноким. Казалось, только Леда старается быть с ним дружелюбной.
— Леда, какую часть того, что я тебе рассказываю, ты передаешь отцу?
К его удивлению, девушка покраснела.
— Зачем ты так говоришь, Тор?
— Ну, у вас с ним такие трогательные отношения… Так как же?
Она вскочила.
— Если ты позавтракал, то давай прогуляемся.
Торби поднялся из-за стола, и они побрели по дорожкам сада, прислушиваясь к завыванию ветра над куполом. Леда привела его в укромный, далекий от дома уголок, скрытый кустами, и присела на валун.
— Отличное место для разговора с глазу на глаз.
— Неужели?
— Когда в саду установили подслушивающие устройства, я отыскала местечко, где могла целоваться, не опасаясь папиных соглядатаев.
Торби удивился.
— Ты что, серьезно?
— Разве ты не понимаешь, что тебя, везде подслушивают, ну разве что за исключением горнолыжных склонов?
— Я даже не думал… И мне это не нравится.
— А кому это может понравиться? Но это обычная мера предосторожности, ведь речь идет о такой важной персоне, как Радбек. И ты не должен ругать за это папочку. Мне пришлось потратить несколько кредитов, чтобы узнать, что сад прослушивается далеко не так тщательно, как ему кажется. И если ты собираешься сказать что-нибудь и не хочешь, чтобы тебя подслушал папочка, то говори сейчас. Он об этом никогда не узнает. Обещаю тебе.
Торби помедлил, внимательно осматриваясь вокруг. Он решил, что если где-нибудь поблизости установлен микрофон, то он
— Пожалуй, стоит подождать до лыжной прогулки.
— Успокойся, милый. Если ты мне доверяешь, то уж поверь, что это место вполне безопасно.
— Ну, ладно, — Торби заговорил, выплескивая накопившееся в его душе раздражение… Он поделился подозрениями в том, что дядя Джек ставит ему палки в колеса, чтобы не отдавать власть. Леда слушала его с серьезным видом. — Ну вот. Скажешь, что я сумасшедший?
— Тор, — произнесла она. — Ты не догадываешься, что папочка подсовывал меня тебе?
— Что?
— Не понимаю, как ты этого до сих пор не заметил. Только если ты совершенно… Наверное, так оно и есть. Но это чистая правда. Это должен был быть один из тех браков по расчету, который все окружающие восприняли бы «на ура» — все, кроме тех двоих, кто имеет к нему самое прямое отношение.
Услышав столь удивительное утверждение, Торби разом забыл о своих тревогах.
— Ты хочешь сказать, что… ну, что ты… — он окончательно смутился и замолчал.
— О господи, дорогой ты мой! Если бы я собиралась так поступить, разве стала бы я говорить об этом с тобой? Признаюсь: перед тем, как ты появился здесь, я обещала папочке обдумать такую возможность. Однако ты не обращал на меня внимания, а я слишком горда, чтобы проявлять в таких условиях настойчивость, даже если от этого зависело бы процветание Радбеков. Так что там насчет бумаг, которые оставили Марта и Крейтон и которые папочка не желает тебе показывать?
— Да, мне их не показывают; и я не собираюсь подписывать документы, пока не ознакомлюсь с доверенностями родителей.
— А если покажут, ты подпишешь?
— Ну… может быть, и подпишу. Но я хотел бы знать, какие распоряжения оставили мои родители.
— Не понимаю, почему папочка отказывается выполнить столь естественное пожелание. Разве что… — Леда нахмурилась.
— Разве «что»?
— Как насчет твоей доли? Она переходит к тебе?
— Какой доли?
— Той, которая принадлежит тебе. Ты знаешь, какой долей владею я. Когда я родилась, Радбек передал ее мне — я имею в виду твоего дедушку. Вероятно, тебе предназначалось примерно вдвое больше, поскольку ты должен был стать настоящим Радбеком.
— У меня ничего нет.
Леда мрачно кивнула.
— Вот одна из причин, почему папочка и судья не желают показывать тебе документы. Наши личные вклады ни от кого не зависят, и по достижении совершеннолетия мы можем делать с ними все, что нам заблагорассудится. Твои родители распоряжались твоими вкладами, а папочка до сих пор распоряжается моими. Однако сейчас никакие доверенности, которые были подписаны в прошлом, не имеют законной силы. Ты можешь потребовать свою долю, и им придется либо выполнить твое пожелание, либо пристрелить тебя, — Леда покачала головой. — Нет, конечно, убивать тебя не станут. В общем-то мой отец во многих отношениях совсем не плохой человек.