Т. 03 Гражданин Галактики
Шрифт:
— Нет, было.
— Это то, что я и хотел от тебя услышать. Сейчас позову девочек. А завтра покажу тебе завод и представлю нашему персоналу.
Я, разумеется, не рассчитываю, что ты сразу же возьмешь дело в свои руки. Если хочешь, возьми длительный отпуск. Только не очень длительный, Том… мне ведь кажется, я начинаю стареть. Уже не могу загадывать далеко вперед, как делал раньше.
Внезапно я понял, что Пат уже спланировал за меня всю мою жизнь, точно так же, как делал это в былые времена.
— Подожди минуту, Пат. Я с удовольствием похожу с тобой по твоему заводу, такое
— Э? Не валяй дурака. И не смей называть это «моим» заводом. Он — «Братья Барлетт, инкорпорейтед». И всегда был таким. И ты за это дело несешь не меньшую ответственность, чем я.
— Успокойся, Пат. Я только…
— Тихо! — Его голос был слаб и тонок, но в нем еще звучали командные нотки, — Я не желаю слышать от вас всякую чушь, молодой человек!… Уже однажды ты поступил по своей воле и достаточно долго проболтался на этом веселеньком пикнике. Заметь, я не желаю критиковать методы, которыми ты достиг своей цели. Это дела прошлые. Но теперь тебе предстоит закатать рукава и взять на себя ответственность за семейное предприятие. — Он умолк, дыша с трудом, а затем продолжал уже тише, обращаясь, казалось, только к себе самому. — У меня нет сына, у меня нет внуков, я несу этот груз в одиночку… но чтобы мой родной брат… мой единственный брат…
Его голос как бы истончился и смолк.
Я подошел ближе и дотронулся до его плеча, но тут же отдернул РУКУ ~ ощущение было такое, будто взял пригоршню тонких щепочек. Однако я решил, что это дело следует обговорить раз и навсегда; я даже сказал себе, что так с моей стороны будет милосерднее.
— Выслушай меня, Пат. Я не хочу казаться неблагодарным, но скажу тебе напрямик. Я собираюсь жить так, как считаю нужным, жить своей собственной жизнью. Пойми меня правильно. Эта жизнь может включать в себя «Братьев Барлетт», а может и не включать. Вернее всего, последнее. И решать буду я. Больше ничьих приказов не потерплю.
Одним движением руки он отмел все мной сказанное.
— Ты сам не знаешь, чего хочешь; ты еще просто мальчишка. Не важно, мы поговорим об этом завтра. Сегодня день радости.
— Нет, Пат. Я не мальчишка. Я мужчина. И с этим тебе придется смириться. Пусть буду совершать ошибки, но больше не позволю собой командовать. — Он даже не посмотрел на меня. Я же стоял на своем. — Я говорю серьезно, Пат. Настолько серьезно, что, если ты не усвоишь сказанное и не станешь им руководствоваться, я уйду из дома немедленно. И навсегда.
Тогда он поднял глаза.
— Ты не посмеешь так поступить со мной.
— Посмею.
Он поискал что-то в моих глазах.
— Да. Похоже, ты способен на это. Ты же всегда был недобрым. Из-за тебя у меня было много неприятностей.
— Я и теперь зол… если тебе угодно так это называть.
— А!… Но ты же не посмеешь так обойтись с девочками? С нашей малюткой Вики?
— Посмею, если ты снова будешь давить на меня.
С секунду он глядел мне прямо в глаза, потом его плечи опустились и он спрятал лицо в ладонях. Я решил, что он плачет, и почувствовал себя негодяем, издевающимся над беззащитным стариком. Я похлопал его
Нет!
Не должен один человек навязывать другому свою волю ни силой, ни слабостью. Я — личность… и хочу снова лететь к звездам. Внезапно я понял, куда стремлюсь. О, может быть, сначала колледж… но в будущем непременно полечу к звездам. Я за многое благодарен этому старику, но все равно не позволю ему уродовать мою жизнь. Она моя.
Я взял его за руку.
— Извини, Пат.
Он ответил, не поднимая глаз.
— Ладно, Том. Как скажешь. Я все равно рад, что ты вернулся… хоть и на своих условиях.
Еще несколько минут мы болтали о пустяках, потом Пат велел рободворецкому принести мне кофе… Сам он пил молоко. Наконец Пат сказал:
— Сейчас вызову девочек.
Нажал какую-то кнопку на подлокотнике, там вспыхнула лампочка, и он что-то бормотнул.
В комнату вошла Молли, за ней Кэтлин. Я бы узнал каждую из них где угодно, хотя никогда не видел ни ту ни другую. Молли была женщиной, завершающей свой шестой десяток, но все еще красивой. Кэтлин же только что вступила в четвертый, но выглядела моложе… нет, не так!… Ей можно было дать ее годы, но она носила их с королевским величием. Молли взяла обе мои руки, встала на цыпочки и поцеловала в губы.
— Мы так рады, что ты вернулся домой, Томми.
— Очень рады, — подхватила ее слова Кэтлин; сказанное ею эхом прозвучало прямо в моем мозгу. Кэтлин тоже поцеловала меня и добавила вслух: — Так вот каков мой престарелый и вечно юный прадядюшка! Том, ты заставляешь меня жалеть, что у меня нет такого сына. Да, не очень-то ты похож на дядю. И я, пожалуй, тебя так больше звать не стану.
— Ладно… да и я не ощущаю в себе никаких Дядюшкиных чувств. Разве что к Молли…
Молли сначала растерялась, а потом захихикала, как девочка.
— Ладно, дядя Том. Я буду помнить о твоих годах… и относиться к ним с уважением.
— А где Вики?
«Я тут, дядя Том… буду — мигнуть не успеешь!»
«Поторопись, малышка».
Кэтлин бросила на меня острый взгляд, но ничего не сказала — уверен, что она подслушала непроизвольно. Впрочем, она тут же ответила вслух:
— Вики спустится через минуту, Том. Надо же ей навести марафет. Ты ведь знаешь, каковы эти девчонки.
Вряд ли знаю, подумал я. Но как раз в это мгновение появилась Вики.
На ее лице не было веснушек, не было и скобок на зубах. И рот не так уж велик: он просто отлично подходил к ее лицу. И морковного цвета волосы, которые так беспокоили ее когда-то, сейчас казались пылающей короной.
Она не теряла времени на поцелуи; просто подошла ко мне, будто мы были совсем одни, взяла мои обе руки и поглядела вверх — в глаза.
«Дядя Том. Том».
«Веснушка».
Не знаю, сколько времени мы изображали из себя мраморные статуи. Наконец она сказала: