Т. 14 Чужак в стране чужой
Шрифт:
Старики обучили его многому и хорошо. Смит шагнул и встал напротив Берквиста; ствол пистолета описал дугу и уперся в его голую грудь. Он протянул — и Берквиста не стало.
А Джилл завопила.
Все это время лицо Смита оставалось бесстрастным, но теперь на нем появилось полное, трагическое отчаяние: в критической точке было совершено ошибочное действие. Он осторожно взглянул на Джилл, начал судорожно вздрагивать, а затем закатил глаза, медленно осел на пол, свернулся в клубок и замер.
Истерический припадок Джилл прекратился так же мгновенно, как и начался. Больной нуждался в помощи, времени на всякие там эмоции и размышления, куда же это подевались двое мужчин, попросту не было. Джилл упала на колени и бегло обследовала лежащее на полу тело.
Ни
Все это очень походило на шизоидный уход в себя, но Джилл никогда не видела настолько глубокого транса, даже в школе на демонстрациях гипноанестезии. Она слышала о так называемом «самадхи», в которое умеют впадать индийские факиры, но не особенно доверяла этим рассказам.
В нормальных обстоятельствах ни одна медсестра не стала бы пытаться вывести пациента из подобного состояния, а сразу позвала бы врача, но это в нормальных обстоятельствах. Последние события ничуть не поколебали Джилл в решимости ни в коем случае не допустить, чтобы Смит снова попал в нежные объятия властей, а, наоборот, укрепили. Решимость решимостью, но уже через десять минут она убедилась в бесплодности всех своих попыток прервать транс.
В спальне Бена нашелся потрепанный чемодан, слишком большой, чтобы с ним пропустили в салон самолета, но все же не заслуживающий гордого наименования «кофр». Чемодан был набит битком: диктофон, туалетные принадлежности, одежда, даже аппарат — вполне законный, с разрешением, — позволявший входить в любую телефонную сеть. У Джилл мелькнула мысль, что уже все это хозяйство ясно показывает, что Кайлгаллен совершенно не прав насчет причин отсутствия Бена, но времени на раздумья не было, она просто выпотрошила чемодан и отнесла его в гостиную.
При всей своей худобе Смит был тяжелее ее самой, но Джилл приходилось иметь дело с пациентами и помассивнее. Чтобы запихнуть безжизненное тело в чемодан, пришлось сложить его на другой манер. Мышцы Смита сопротивлялись резким рывкам, но без труда, словно воск, поддавались не очень сильному, но постоянному нажиму. Для мягкости Джилл забила пустые углы какими-то тряпками Бена. Проделать дырки для воздуха не удалось — чемодан оказался стеклопластовым; секунду поколебавшись, Джилл махнула рукой — какой там ему воздух при почти полном отсутствии дыхания и, соответственно, нулевом обмене веществ.
Нести такой груз она бы не смогла, оторвать его от пола и то удавалось с большим трудом. К счастью, чемодан был снабжен колесиками; к тому времени, как ей удалось подтащить его к входной двери, на нормальный паркетный пол, драгоценная Бенова лужайка была перепахана глубокими, уродливыми бороздами.
На крышу Джилл не поехала — только и не хватало для полного счастья, что связаться еще с одним автоматом-стукачом, — а вышла на улицу через полуподвал и черный ход. Молодой парень, проверявший доставленную по заказам жильцов еду, отодвинулся в сторону, давая выкатить чемодан на мостовую.
— Эй, сестренка, — окликнул он девушку, — что в коробчонке?
— Труп, — огрызнулась Джилл.
— Каков вопрос, — пожал плечами парень, — таков и ответ. Пора бы мне и запомнить.
Часть вторая
Его несуразное наследство
9
За последние сутки на третьей от Солнца планете стало двумястами тридцатью тысячами людей больше — прирост, не очень заметный на фоне пятимиллиардного населения. Южно-Африканское королевство, ассоциированный член Федерации, получило очередной вызов в Верховный суд за преследование белого меньшинства. Совет властелинов моды, собравшийся в Рио, постановил удлинить юбки и прикрыть пупки. Боевые спутники Федерации бороздили небо, грозя смертью каждому, кто осмелится нарушить покой планеты; коммерческие спутники нарушали покой планеты непрестанным потоком рекламы. На побережье Гудзонова
Согласно заявлению преподобного доктора Дэниела Дигби, верховного епископа Церкви Нового Откровения (попросту говоря — фостеритов), он поручил ангелу Азраилу {19} направлять сенатора Федерации Томаса Буна и ожидает не позже вечера получить Божественное подтверждение; зная веселенькие нравы фостеритов, неоднократно уже громивших газетные редакции, информационные агентства передали это сообщение без каких-либо комментариев. В детской лечебнице Цинцинатти родился сын Гаррисона Кэмпбелла шестого и супруги оного. Выносила его и произвела на свет платная мать, а счастливые родители развлекались тем временем в Перу. Доктор Хорас Квакенбуш, профессор свободных искусств Йельской школы богословия, призвал вернуться к вере и взращиванию духовных ценностей. Разразился грандиозный скандал, связанный с мошенничеством при заключении пари на результаты спортивных состязаний; в нем оказалась замешанной половина профессионалов из Вест-Пойнтского футбольного взвода {20} . В Торонто трое химиков, специалистов по бактериологическому оружию, были отстранены от работы за эмоциональную неустойчивость; они заявили, что будут апеллировать к Верховному суду. Верховный суд отменил решение Верховного суда Соединенных Штатов по делу Рейнсберг против штата Миссури, связанному с первичными выборами членов Ассамблеи Федерации.
Его превосходительство достопочтеннейший Джозеф Э. Дуглас, Генеральный секретарь Всемирной Федерации Свободных Наций апатично ковырялся в своем завтраке, внутренне возмущаясь, неужели же человек не имеет права выпить чашку приличного кофе. По экрану с оптимальной для чтения скоростью бежали строчки газеты, подготовленной ночной сменой информационного бюро. Сканнер имел обратную связь, и строчки двигались только тогда, когда на них смотрели. Дуглас, собственно, не читал сейчас газету, а смотрел на экран с единственной целью — не встретиться глазами со своей начальницей, сидящей напротив. Миссис Дуглас вообще не читала газет, она имела другие способы узнавать все существенное и необходимое.
— Джозеф.
Дуглас поднял глаза, и экран замер.
— Да, дорогая?
— У тебя какие-то неприятности?
— Что? А почему ты так думаешь, дорогая?
— Джозеф! Уже тридцать пять лет, как я штопаю твои носки, трясусь над тобой, как над малым ребенком, и оберегаю тебя от чего только можно — так неужели же я не увижу, когда у тебя неприятности?
А ведь самое, признал про себя Дуглас, хреновое, что она и вправду видит. Ну куда, спрашивается, глядели мои глаза, когда я подписывал с этой женщиной бессрочный контракт? В старые добрые времена, когда Дуглас был всего лишь членом законодательного собрания штата, нынешняя миссис Дуглас работала у него секретаршей. Их первый контракт — соглашение о сожительстве сроком на девяносто дней — заключался с единственной целью сэкономить предвыборный фонд, снимая в гостиницах один номер вместо двух. Оба они согласились тогда, что имеют исключительно деловые намерения, а «сожительство» будет означать не более чем проживание под одной крышей; кстати сказать, она никогда — даже в те далекие времена — не штопала ему носки!
И как же это вышло, что все вдруг изменилось? В биографии миссис Дуглас «Тень величия: история одной женщины» утверждалось, что будущий супруг сделал ей предложение по окончании первых своих выборов, во время подсчета голосов, и что его романтическую страсть не устраивал никакой вариант, кроме старомодного «пока смерть нас не разлучит» брака.
Ну что ж, кто же решится оспаривать официальную версию?
— Джозеф! Ты что, так вот и будешь молчать?
— А? Да нет, дорогая, ерунда. Просто я сегодня очень плохо спал.