т.1 Стихотворения и песни

Визбор Юрий Иосифович

«Прощай, Москва, созвездие дорог!..»

Прощай, Москва, созвездие дорог! Пусть осень встретит нас весенним громом. Вагон, который едет на восток, На время станет нашим общим домом. Прощай, Москва! За дальними лесами, В бездонной синеве иной земли Лежат пути, не пройденные нами, Лежат и ждут, чтоб их, мой друг, прошли. 1955

ВЕРБОВАННЫЕ

Крик паровоза ушел в леса. Поезд продолжил рейс. Двести четыре стальных колеса Стукнули в стыки рельс. И каждый вагон отрабатывал такт: Москва — Воркута, Москва — Воркута. Вагонные стекла свет лили, Но в каждом вагоне люди пошлили. Пехотный майор приставал к проводнице, Майорша брюзжала, что здесь ей не спится. Три парня, конечно, мечтали напиться, А

пышная дама — о жизни в столице. И все это ело, дышало, неслось, И всем надоело, и всем не спалось. И каждый вагон отрабатывал такт: Москва — Воркута, Москва — Воркута. А в том бесплацкартном всеобщем вагоне Лишь в тамбуре можно укрыться от вони. И в тамбуре стынут сердитые лица, И всем не сидится, не ждется, не спится — Когда же окончится их маята? Москва — Воркута… Но в каждой душе, размещенной на полке, Надежда была, про себя, втихомолку: Что где-нибудь здесь вот, на этой дороге Есть, кроме разлуки, зимы и тревоги, Нехитрое счастье. Простая мечта. Москва — Воркута… За дальними соснами кончился день. Наш поезд везет разных людей: Кому-то потеха, кому-то слеза, Кому еще ехать, а мне вот — слезать. А мне вот сегодняшней ночью решать, Каким будет путь и каков будет шаг, Какая звезда там взошла вдалеке И что за синица зажата в руке. И стоит ли мне из-за этой синицы Бежать в распрекрасные двери столицы? Иль лучше шагнуть мне в пустые леса, Чтоб эту звезду раздобыть в небесах? Но нет мне ответа. Молчит темнота. Грохочет дорога Москва — Воркута. 21 августа 1955 ст. Кизема

«Дождик опять моросит с утра…»

Дождик опять моросит с утра, Слабо горит восток. Путь наш лежит по глухим горам, Где не бывал никто. Где-то вдали, где-то вдали Горный шумит поток. Хмурый туман над долиной встал, Дымно костры горят. Желтый листок на тетрадь упал — Пятое октября. Где-то вдали, где-то вдали Есть за дождем заря. 24 сентября 1955 ст. Кизема

«Ночь. За дальним перевалом…»

Ночь. За дальним перевалом Встал кровавым глазом Марс, И с тревогой смотрят скалы В тишину ледовых масс. Ночь. Запрятав в камни воды, Притаившись, тек поток. И боялся до восхода Приоткрыть глаза восток. Гулко грохнули громады, Закачался перевал, Застучали камнепады По обломкам мокрых скал. Из-за гребня, дико воя, Понеслись снега в налет. И казалось, все живое Этой глыбою снесет. В эту ночь под перевалом На морене Джаловчат Восемь парней ночевало И одиннадцать девчат. Утром серые туманы Вновь полезли узнавать, Где мы там, в палатках рваных, Живы, что ли, мы опять? Мелкий дождик пискнул тонко, И туман разинул рот: Деловитая девчонка Открывала банку шпрот. 30 сентября 1955

СЛУЧАЙ НА УЧЕНИЯХ

Приказ короток, но нелегок путь. Мы тянем связь по балкам и пригоркам, И время не дает нам отдохнуть, Достать кисет и закурить махорку. Под вечер по едва заметной тропке К опушке леса вышел наш отряд. Уже темнело. За далекой сопкой Горел багровый северный закат. Оттуда ветер леденящий дул, Там угасали снежные вершины… Послышался вдруг всхлип: «Я не пойду, Я больше не могу, я не машина! Зачем все это, теперь ведь не война? И нет уж сил ложиться в снег. Я не могу, товарищ старшина, Не за себя я говорю — за всех». …У каждого — и груз, и автомат, У каждого в ногах тяжелый гуд. И нам казалось: покраснел закат За этого, сидящего в снегу. И нам казалось: сделай он хоть шаг, Хоть шаг назад — нам гнева не сдержать. Но старшина ответил не спеша: «Приказ получен — надо выполнять!» Глубокой ночью, выполнив приказ, Мы возвратились в батальон родной. Шатало ветром каждого из нас И пробирало стужей ледяной. А мы гадали: что получит тот, Который молча курит в стороне? Наряд, арест иль общий наш бойкот? И взгляды обращались к старшине. Кругом была такая тишина… В глазах у всех — один немой вопрос. И больше всех уставший старшина Построил нас и тихо произнес: «Сегодняшним поступком вы, Кравцов, Могли сорвать серьезное заданье. Я знаю — отношение бойцов Послужит вам суровым наказаньем. Мы все служить не можем, не учась, Ведь

каждый наш поход — упорный бой, Бой с непогодой, за прямую связь, Бой за выносливость — с самим собой. Мы учимся, чтоб побеждать и жить! Надеюсь, ясно, что вам говорят? Катушки и всё прочее сложить И не шуметь в казарме… Люди спят». Ноябрь — декабрь 1955

НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ

Ветер влетает на площадь, В елях седых шелестя. Флаги республик полощет Тридцать восьмой октябрь. Взявши равненье на славу, Стягов сверкает рать. Кто там шагает правой? Левой надо шагать! Плечи расправив гордо, К заводу другой завод — Гордость нашего города Площадью Красной идет. Грохотом, гулом оваций Вспенен трибунный ряд. Люди далеких наций, За руки взявшись, стоят. Вихрем летят аккорды. Вот она, слава! Вот! Слава нашего города Площадью Красной идет. Славные будни державы Не уставай воспевать. Кто там шагает правой? Левой надо шагать! Ноябрь 1955

ДОЖДИ

Дожди оставили следы: Кадушки, полные воды, Песок размытый во дворе, Промокший столб на пустыре. И, вылив порцию свою На нас, дожди ушли на юг. К тебе дожди ушли скорей, Где нет морозов в сентябре, Где в октябре еще цветы, Где без меня не мерзнешь ты. Дожди оставили следы, Но к низу каменной гряды В конце концов стекут ручьи, И солнце в небо постучит И перестанет заходить. Пришла весна, прошли дожди, А в сердце северном моем Они открыли водоем И собираются сюда. Дожди, ночные холода, Залив наш в ветреные дни, Далеких городов огни И уходящие суда — Все собираются сюда… Пройдут дожди по городам, По крышам и по проводам, И над вечернею Москвой. Они отыщут домик твой. Ты праздно выглянешь в окно И вдруг подумаешь: «Давно Мне с севера привета нет…» И не поймешь, что этот дождь Как раз и есть тебе привет. Весна 1956

«Я в прихожей оставил рюкзак…»

Я в прихожей оставил рюкзак, На минутку зашел, чтоб снова Заглянуть в голубые глаза И услышать одно лишь слово. Ведь тебя я все-таки люблю Той любовью твердой, О любви тебя я не молю, Я ведь парень гордый. Бьется в скалах горная река, В берегах суровых. Я уеду к синим ледникам, Так скажи лишь слово. До гранитных холодных камней Понесет меня поезд снова, На востоке в таежной стране Буду ждать я одно лишь слово. Июль 1956

СИНИЕ ГОРЫ

Я помню тот край окрыленный, Там горы веселой толпой Сходились у речки зеленой, Как будто бы на водопой. Я помню Баксана просторы, Долины в снегу золотом… Ой горы, вы синие горы, Вершины, покрытые льдом. Здесь часто с тоской небывалой Я думал, мечтал о тебе. Туманы ползли с перевалов Навстречу неясной судьбе. Звенели гитар переборы, И слушали их под окном Ой горы, ой синие горы, Вершины, покрытые льдом. Пусть речка шумит на закатах И блещет зеленой волной. Уходишь ты вечно куда-то, А горы повсюду со мной. Тебя я увижу не скоро, Но счастлив я только в одном: Ой горы, ой синие горы, Вершины, покрытые льдом. 1956

МАЛЕНЬКИЙ РАДИСТ

В архангельском порту Причалил ледокол, В работе и в поту Он дальний путь прошел. В эфире тихий свист — Далекая земля. Я маленький радист С большого корабля. Тяжел был дальний путь И труден вешний лед, Хотят все отдохнуть, А я хочу в поход. На скальном островке, Затерянном в морях, Зимует вдалеке Радисточка моя. И там среди камней Стояли мы часок, Но объясниться с ней, Представьте, я не мог. Но я сказал: скорей Волну мою лови — Пусть точки и тире Расскажут о любви. Радиограммы лист Подписываю я. Я маленький радист С большого корабля. 1956