т.2. Проза и драматургия
Шрифт:
Все посмотрели на Петю Семушина.
— Там метров сорок будет примерно, — сказал Петр. — Камень висит прямо над зданием компрессорной.
— Камень большой? — спросил Руслан.
— Десять примерно на десять, на пять.
Все замолчали.
— Может, рвануть хорошенько, и он пройдет мимо? — Руслану нравились резкие варианты жизни.
— Ему там деваться некуда, — ответил Петя. — Он пойдет прямо на здание. И единственную дорогу перекроет. Там он держится на честном слове.
Здесь взорвался Саша Цыплаков.
— Я не понимаю, почему обязательно мы? Там висит, тут горит, там прорвало… Ну и что? В конце концов, у нас есть службы специальные. Мы занимаемся спортом, мы участвуем в первенстве Советского Союза! Ключ перед нами!
Здесь Саша выхватил из портфеля кучу фотографий и бросил их на траву.
— Кто это все будет лезть? «Желтый пояс»? «Зеркало»? Где сам Сеня Чертынский сорвался! И вместо подготовки мы будем заниматься какой-то… лабудой! Почему обратились именно к нам?
— Они обратились ко мне, — тихо сказал Петя, — как к альпинисту. А я их направил в адрес команды, в которой я состою как запасной.
— Ну, спасибо, Петя, — в сердцах сказал Саша, — ты оказал большую услугу команде. Как запасной.
— Спокойно, моряки, — сказал Володя. — Конечно, все это не вовремя. У нас куча проблем… но отступать нам, кажется, некуда.
— Там люди могут погибнуть, — сказал Петя.
— Мы тоже можем погибнуть, из-за того что не подготовились к Горе! — мрачно сказал Саша.
— Сашка! — воскликнула Лида и сильно ударила Цыплакова по спине. — Дурак ты невозможный!
— Ну и тяжелая рука у тебя, — сказал Саша.
— А ты не каркай! — вставил Руслан.
Марат подошел к Володе и спросил его, заглядывая в глаза:
— Ты возьмешь меня с собой?
— Нет, — сказал Володя.
Замечательным утром, солнечным и ясным, Володя и Лида шли по красивой аллее, в глубине которой виднелось двухэтажное белое здание.
— Это ты мне звонил на работу? — спросила Лида.
— Когда?
— Позавчера.
— Я.
— Я как раз улетала в санрейс.
— Что-нибудь серьезное было?
— Острая сердечная недостаточность.
Лида сказала это многозначительно, слишком многозначительно. Но Володя промолчал.
— Ты звонил, я тебе была нужна? — продолжала она.
— Сашка мне помог.
— Жалко, что это было такое дело, в котором мог помочь тебе Сашка, а не я.
Володя остановился.
— Лид, — сказал он, — у нас с тобой был договор.
— Да, да, — сказала Лида, — извини… Вон и Сашка, — добавила она с деланным оживлением, разглядев в конце аллеи спешившего Цыплакова.
По случаю субботы он был
…Они увидели Сеню издали и, когда увидели, напряглись, разговор сник. Он сидел на скамейке в самом конце аллеи и, сощурив близорукие глаза, смотрел на них. Было рано, и совсем немного больных в байковых пижамах и халатах мелким шагом устремлялись к процедурному корпусу. Узнав приближавшихся к нему, Сеня Чертынский встал, морщась от боли, и, опираясь на палку, нетвердо пошел навстречу.
— Стойте, стойте! — кричал он. — Я сам к вам подойду!
Володя, Саша и Лида остановились и смотрели, как Сеня, борясь с неуверенностью в шагах и пытаясь одновременно скрыть эту неуверенность, приближался к ним.
Первой не выдержала Лида, она подбежала к Семену и обняла его.
— Черт! — сказала она. — Это немыслимо. Я сама врач, но все это… Ты — гений!
— Это еще что! — гордо воскликнул Сеня. Он был страшно возбужден, глаза блестели. — Смотрите!
Сеня, опираясь о палку, стал медленно приседать. Тут страх промелькнул на его лице, неуверенная улыбка погасла, и неизвестно, чем бы этот опыт закончился, если бы Володя резко не подоспел. Сеня повис у него на руках, встал.
— Не вышло, — печально сказал он. — А в палате два раза приседал.
— Это потрясающе! — сказала Лида. — Я ведь видела твой рентген… Тогда кто-то пошутил: «Кузнечик коленками назад». Я думала, коляска на всю жизнь. В лучшем случае. Чтобы так разработать лавсановые связки…
— Как родные, — сказал Сеня. — Я их уже полюбил.
И он погладил свои колени.
— Сеня! — как бы между прочим сказал Володя. — А мы ведь на Ключ собрались.
Сначала Сеня ухмыльнулся и, кажется, хотел что-то сострить, но через секунду помрачнел. Понял, зачем пришли.
— Поздравляю, — сказал он.
— А что так? — спросил Володя. — Думаешь, не пройдем?
— Я «зеркало» не прошел. «Желтый пояс» пролез. Там метров семьдесят и порода мягкая, как речной песок. Взяться не за что, все гниль. Но пролез. А на «зеркале» у меня было четыре попытки. Погода была идеальная, сухо. Я был в прекрасной форме. Кто будет лезть «зеркало»? Конечно, Саша?
— Да, — сказал Саша. — Наверно, я.
— Тогда я тебе, Саша, дам совет от чистого сердца: если с первого раза «зеркало» не пройдешь, второй раз не пытайся.
— Почему? — резко и вдруг недобро спросил Саша.
— Потому что я не хочу присутствовать на твоих похоронах, — ответил Сеня, повернулся и, не прощаясь, пошел к больнице, опираясь на палку.
— Я, между прочим, не собираюсь помирать! — крикнул ему вслед Саша, но Сеня не обратил никакого внимания на эту фразу.