Та, что меня спасла
Шрифт:
Но я не могла жить спокойно. Мне всё время казалось: он догадается. Вычислит. Найдёт. Я… уже замуж вышла. Муж таскал меня по заграницам, а я рвалась домой. Я немного выдохнула, когда, наконец, удалось пристроить её к Алевтине – единственной Аниной родственнице. Всё же одна кровь – так я рассуждала. И другой город. Большой город, где легко потеряться.
Я знаю: ей и с тёткой не очень хорошо жилось.
– Знаешь? – Аль отводит волосы в сторону и проводит тыльной стороной ладони по Ладиной щеке.
– Конечно, – вспыхивает она
– Да это корова тоже не очень-то баловала Тайну.
– Тайна? – Лада смотрит на Аля пристально. Сводит брови, закусывает губу. Сейчас она… очень похожа на меня. Или я на неё?..
– Я назвал её так, как только увидел глаза. Очень похожие на твои. Никак не мог понять: откуда? Думал уже, что немного ку-ку. Двинулся разумом.
– У тебя даже в юности всё было в порядке и с памятью, и со зрением.
Она тоже проводит пальцами по щеке – чертит линию от виска до подбородка. Словно пытается вспомнить. Или запечатлеть.
– Теперь ты понимаешь, почему я тогда так поступила? Почему оттолкнула и… сделала всё остальное?.. Я не могла втянуть тебя во всё это. Но, как оказалось, ты всё равно втянулся. Разошедшиеся в разные стороны линии снова пересеклись. Притянулись.
– Ты удивлена? – я плыву от голоса Аля. Меня колышет на его хриплых волнах.
– Наверное, нет. Я хочу её видеть, Берт. Я точно знаю, что она здесь. И… наверное, он тоже уже знает. Мой отчим.
– Федя? – меня корёжит от этого имени.
У Лады удивлённо вспархивают брови.
– Почему Федя?.. Нет, конечно. Насколько я знаю, он как был Антоном, так и остался.
– Какой-то Федя чуть не убил её тётку. Только лишь потому, что она вспомнила фамилию твоего брата.
– Значит, он ближе, чем я думала. Я хочу забрать её, Берт. Спрятать. Ей буквально на днях двадцать один исполняется. Возраст принятия наследства.
– Но Анастасии Бакуниной больше нет. Есть Таисия Прохорова. Ныне – Гинц. Ей девятнадцать. И, насколько я знаю, ей не нужно ни наследство, ни новое-старое имя.
– И всё же она есть, Берт. И сегодня не составит труда доказать, что она – Бакунина. Я… устала бояться. И всё, чего хочу, – справедливости. Высшего суда. Хочу, чтобы он сгорел в аду.
– Слишком сильное желание, Лада.
– Знаю, – смотрит она на Аля прямо, не пряча глаз, – но давай не будем об этом. Не сейчас. Где Настя?
Аль улыбается саркастически. Разводит руками. Поднимает глаза вверх.
– Тайна, спустись к нам. Твоя родная тётя Лада хочет тебя спасти.
Девушка выпрямляется как от удара хлыста. Проводит взглядом траекторию. Замечает зеркало и бледнеет. Вскакивает. Сжимает кулаки и… кидается на Альберта.
– Ненавижу! Ненавижу! Ты специально устроил всё это! Вывернул душу наизнанку, чтобы посмеяться? Настроить
Она пытается его ударить, но Аль и быстрый, и ловкий. И гибкость у него замечательная. Бедный Аль, – успеваю подумать, – второй раз за день его пытается побить девушка. А потом он сжимает Ладу в объятьях. Затыкает рот жадным поцелуем. Сумасшедшим и долгим. И я закрываю глаза. Выпускаю воздух из лёгких. Им нужно побыть наедине. А мне – подумать. И пока они целуются, я набираю номер единственного человека, которого люблю и которому хочу верить.
36. Эдгар
Сева спит на диване у меня в кабинете. За окном рассвет. Его вырубило, как только голова подушки коснулась. Славная ночь выдалась. Жаль, что печальный повод нас свёл. Лучше, конечно, работать в удовольствие, а не в жесточайшем ритме.
Недавно ушёл юрист. Все в доме спят. Я один брожу, как медведь-шатун, завариваю ещё одну порцию крепкого кофе.
Где-то там, в огромной квартире-студии, спит моя жена. Не хватает её голоса и смеха. Рук и нежных губ не хватает. Но всё это позже. Когда утрясётся.
– Я бы не смог, – честно признаётся Сева, когда я позвонил охране и выяснил: с Таей всё в порядке, и она, и художник никуда не выходили, гостей не принимали. – Рванул бы, чтобы убедиться, что всё в порядке.
Я бы тоже сорвался с места, но сейчас приходится по-другому расставлять приоритеты. Терпение. Я научился подавлять чувства, но невыносимо хочется спокойствия. Не тревожной тишины, готовой очнуться от любого шороха или звонка, а настоящего блаженного сна в собственной постели, где ждёт меня Тая.
У меня сегодня сложный день. Встреча с Варшавиным в девять, со следователем – в полдень. Ворох незаконченных дел. Я борюсь лишь потому, что боец и привык побеждать, выигрывать любые битвы.
Всклокоченный и сонный на кухне появляется Леон. Лицом к лицу мы сталкиваемся с ним впервые после скандала. К его чести, он не пятится и не пытается делать вид, что меня здесь нет. Смотрит хмуро. В глазах – упрямство.
– С добрым утром, Эдгар.
Ну, можно сказать и так. Часов пять на часах. Не ночь – однозначно.
– Привет, брат, – слова даются намного проще, чем я думал. Я не чувствую к нему неприязни. Молодой породистый щенок. Слишком гордый и амбициозный, конечно, но это скорее плюс, чем минус.
– Не было возможности поговорить раньше. Но сейчас я хочу сказать: в том, что тогда случилось, нет Таиной вины. Это я спровоцировал не очень хорошую ситуацию. Думал, рядом с тобой ей не место. Ты же любого можешь сломать. И её ничего не стоит.
– Слишком смело, – смотрю, как он без зазрения совести наливает в свою чашку мой кофе и пьёт. И слова мои, конечно, не о напитке сейчас. – Тебе не кажется, что иногда стоит не вмешиваться? Или хотя бы понаблюдать со стороны, прежде чем делать собственные выводы, которые не всегда правильные?