Та, что превращает время в пыль
Шрифт:
Осторожно пройдя мимо них, я миновал лестничный пролет. Подошел к двери, выкрашенной светлой краской, толкнул. Мягко скрипнув, она отворилась.
Обстановка была очень аскетичной – простой комод, зеркало с трещиной вверху – плохая примета, стул. Ни украшений, ни излишеств, нет даже скатерти на столе. Я решил, что квартира принадлежит мужчине, но, едва переступив порог второй комнаты, понял, что ошибался.
В нос мне ударил запах крови, смешанный с запахом цветов – убийственное и малоприятное сочетание. Взгляд выхватил из разбавленного свечами полумрака узкую кровать, и только мгновением позже – лежащее на полу тело. И если к этому я был полностью готов, то, в каком виде предстала
Молодая женщина с непокрытыми волосами, в неброском платье и скромным браслетом на руке. Там, где нож пронзил ее сердце, на дешевой светлой ткани алело пятно. Вторя изгибам фигуры, вплотную к мертвой незнакомке стояли черные свечи – язычки пламени лишь чудом не задевали ткани и волос. И будто бы этого было мало, чтобы ввергнуть меня в недоумение, бездыханное тело было осыпано черными лилиями.
Мне и прежде приходилось сталкиваться с ритуальными убийствами, в которых очень часто главными атрибутами были свечи. А еще знаки на полу или теле жертвы, обычно нарисованные самыми естественными для этого чернилами – человеческой кровью. Обычно убийцами оказывались отчаявшиеся или умалишенные, решившие воззвать к демонам – обитателям Огненной расщелины в Пустыне Снов. Но я никогда не прежде не видел, чтобы тело жертвы ритуального убийства посыпали цветами.
Я склонился над несчастной, задумчиво покрутил в руках цветок. Не понимая его предназначения в этом жутком посмертном спектакле, отбросил в сторону. В конце концов, все это неважно – кем была эта женщина и чем заслужила такую страшную и странную участь. Важным было другое – найти того, кто привел приговор в исполнение.
Не снимая белых перчаток, я оттянул веко жертвы и заглянул в ее глаза. Внутренне невольно сжался, готовясь к тому, что меня затянет круговорот из последних воспоминаний несчастной и испытанных ею эмоций. Что она сама – даже после смерти – даст ответ на невысказанный мной вопрос.
Ничего.
Ни чувств, ни воспоминаний. Пустота. Черная пустота, растянувшаяся от края до края.
Я резко отпрянул. Ошеломленный, потряс головой. Это просто временная заминка, уверял себя я. Но спустя несколько минут, растянувшихся на целую вечность, проведенных «глаза в глаза» с убиенной, вынужден был признать: или мой дар исчез или же я столкнулся с тем, что было мне неподвластно.
Всегда, когда душа покидала тело, я мог видеть ее призрачный след – незримую нить, которая становилась связующим звеном между блуждающей в Пустыне Снов душой и мной, Ангелом Смерти. Именно этот призрачный след души позволял мне пропустить через себя последние мгновения жизни жертвы, пережить и увидеть все то, что переживала и видела она. Я мог заглянуть и дальше в ее воспоминания, прожить вместе с ней – или, вернее сказать, в ее коже – любой отрезок ее жизни, будь то детство или отрочество.
Но сейчас… Не было ничего. Словно молодая женщина, лежащая передо мной, никогда и не жила вовсе. Или… просто кто-то выпил ее душу, опустошил ее до дна, не оставив даже призрачного следа. Лишив ее шанса на новую жизнь – или некое ее подобие – в Пустыне Снов.
Такого никогда не случалось прежде.
Собирая воедино разбегающиеся мысли, я задул несколько свечей, и присел возле распростертого на полу тела. Отложив в сторону трость, внимательно его осмотрел, стараясь не упускать ни малейшей детали. Во что бы то ни стало мне нужно было понять, с чем я имею дело: с какой-то уловкой, быть может, даже с неизвестными мне чарами – я не питал напрасных иллюзий, что в Ант-Лейке я был единственным, способным творить магию, – или же… с кем-то сверхъестественным, способным нарушить заведенный порядок вещей.
И почти сразу же
Я долго рассматривал метку, силясь понять, почему она выполнена таким странным образом – словно неведомый татуировщик перепутал рисунок и по ошибке выполнил его вверх ногами. Но в какой-то момент в голове щелкнуло, и картинка тут же сложилась. Подавшись вперед, я взялся облаченной в белую перчатку рукой за руку убитой и положил ее девушке на глаза.
Поразительно, но это сработало – теперь тонкая полоска вытатуированного верхнего века оказалась наверху. Хотя меньше вопросов от этого не стало. Что или кого должна была видеть убитая, прикладывая символический третий глаз к своим, настоящим?
И только сейчас я понял очевидную истину, которая из-за шока и неверия не спешила мне открываться. Я, Ангел Смерти, впервые потерпел поражение. Если я не могу увидеть в глазах жертвы лицо ее убийцы, значит, я не смогу его наказать.
В эту ночь впервые за долгие годы убийца избежит заслуженной кары.
Глава восьмая
Невозможно увлечься человеком только лишь по его письмам. Тогда отчего же каждое утро я мчалась в кабинет, в надежде, что обнаружу там оставленное для меня письмо? Отчего так замирало сердце, в следующую секунду ухая вниз, когда я видела пожелтевший листок, испещренный аккуратным почерком? И вроде бы ничего не значащие строчки, но они неизменно согревали меня, вызывая на лице улыбку.
Помню, как Кристиан написал мне, какими странными я пишу чернилами, заставив меня в голос рассмеяться. Он рассказывал мне о разных вещах, в основном, отвечая на мои вопросы, и сам расспрашивал о моей жизни. Я рассказала, что совсем недавно переехала в «Лавандовый приют», пыталась объяснить, чем занималась в прошлом, но это было не так-то просто – я ведь знала, что говорю с человеком, умершим два века назад.
В очередном письме Кристиану я рассказала, что не знаю, чем буду заниматься дальше – когда школа останется позади. Не знаю толком, чего хочу и кем вижу себя спустя годы. Я была немного… потеряна, и не понимала, как себя обрести.
«Я понимаю, о чем ты говоришь». Разумеется, он ведь был призраком. Кто, как не Кристиан, был потерян?
Открой душу. Слушай. Смотри.
Я следовала словам Селин, и, находясь в «Лавандовом приюте», старательно выискивала признаки присутствия Кристиана. И я была вознаграждена – в один из дней, показавшийся поначалу совершенно обычным. Я спустилась со второго этажа, на кухню, чтобы попить воды. И стоя там в кромешной темноте, вдруг увидела, что из гостиной льется свет. Я точно помнила, что не включала лампы. Сердце замерло на мгновение, а затем забилось с новой силой – так что его эхо отдавалось в моей груди.
Поставив стакан, я осторожно двинулась к гостиной. Там действительно было светло, но как ни озиралась я по сторонам, не могла увидеть источника света. Лампа выключена, но… Канделябры. Они висели на стенах с незапамятных времен, и я воспринимала их разве что как украшения интерьера. Но теперь сквозь призму реальности пробивался слабый свет – я видела, что свечи в канделябрах давно уже превратились в бесполезные огарки, и в то же время видела, как они горят. Две реальности словно наслаивались друг на друга.