Та, которую я люблю
Шрифт:
Полинька пожелала ему удачи во всём происходящем и сказала, что у неё пока дела, но к моменту выписки они с отцом подъедут.
Потом он даже спал, проклятая слабость брала своё и периодически просто отключала организм. А потом тупил в телефон. А потом случилось-таки чудо – дверь отворилась, и вошла Вероника.
Посеревшая и замученная. Что ж там такое? Ладно, уже не важно. Главное – она здесь.
– Здравствуй, душа моя, - Вик встал, подошёл и обнял её.
И тут же отошёл, потому что она осталась безучастной и смотрела настороженно.
–
– Так, понял. То есть ничего не понял, на самом деле, но садись и рассказывай.
Вик взял её за руку, подвел к кровати и усадил, а сам сел рядом.
Она смотрела на него и молчала. Смотрела… как будто в последний раз, чёрт побери. Как будто видела что-то, никому более недоступное.
– Тогда хоть скажи, как там принц Уэльский.
– Скучает, - вздохнула она. – Я утром его видела.
И снова замолчала.
– Да что ж ты молчишь-то? – он уже не знал, как же сделать, чтобы она, наконец, заговорила, поэтому продолжил совсем не так, как собирался сначала. – Вероника, пока ты снова не сбежала и не спряталась, скажи мне, пожалуйста, такую вещь – ты выйдешь за меня замуж?
Глаза распахнулись, в них билась какая-то невысказанная мысль. Неужели она сейчас скажет, что давно замужем и в тайне от всех воспитывает пятерых детей?
Она продышалась и сказала совсем другое:
– Но как ты можешь звать кого-то замуж, если помолвлен с племянницей Полины Николаевны?
Вик ни черта не понял. Что? Какая, к хренам, племянница?
– Вероника, ты о чём сейчас? – осторожно спросил он.
– Как, все говорят, что у тебя есть невеста где-то там, и что она подходит вашей семье по происхождению, статусу, богатству и что там ещё бывает, - сообщила она.
– Чего? – он смотрел на неё и вот вообще ни хрена не понимал.
Что за чушь она несёт? Кто только придумал, убить мало! И вот из-за этой херни она где-то там сидела и что-то себе думала?
– Вероника, ты откуда это взяла?
– Вся контора говорит. Что Валентин Фёдорович так сказал отцу Сашки Татарниковой!
И тут он вспомнил. И начал ржать. Вот просто складываться пополам, и дырка в спине тут же напомнила, что не надо так, а надо тихо и осторожно, и закашливаться надо тоже тихо и осторожно. Но всё польза – она встревожилась, смотрела уже как-то по-человечьи, и не как сначала.
Вик отдышался, взял её за обе руки и сказал:
– Душа моя, а почему же ты не пришла и не спросила – какого хрена ты, такой-сякой, обещался кому-то там в Европах, а спишь со мной? Я не говорю о том, почему ты вообще поверила какой-то хрени про меня, и не пришла и не рассказала мне эту забавную, без сомнения, сплетню.
– Да потому, что где ты, а где я, небо и земля.
– Вероника, душа моя, ты гонишь, прости за просторечное выражение в такую минуту. Но ты делаешь именно это. Я тебе мало говорил, что люблю? Так скажу ещё раз, и не раз, и вообще. Тебя люблю, а не какую-то племянницу Полиньки, ни одну из них.
Вероника прикрыла глаза, и кажется, там были слёзы.
– Прости меня, пожалуйста, - прошептала она.
– Я очень, очень тебя люблю.
И тоже обняла.
– Воистину, нет дурака глупее умного дурака, - усмехнулся он. – Надо ж было придумать!
Ну то есть придумал-то отец, чтобы эта дура из отдела договоров отстала, и не обидеть никого, мать их. И они ещё поржали, помнится, над прикольной мыслью, потому что отец явно не видел своей невесткой ни Элку, при всех её достоинствах, ни маленькую Доменику, ни давно и счастливо замужнюю Джину. Кто бы мог подумать, что в этот бред поверит не только дура Александра, но и умница Вероника?
Она по-прежнему молчала, только хлопала ресницами, и слёзы всё ещё бежали. Да что за ерунда, в самом-то деле! Он вытер ей слёзы, то есть сначала попытался пальцем, но это был дохлый номер, тогда он нашёл что-то типа полотенца и тут уже дело пошло.
– Давай договоримся – если вдруг что-то непонятное, то ты приходишь и спрашиваешь. Хорошо? Да мало ли, кто что придумает! Знаешь, сколько про всех нас придумывали разного? И ничего, мы до сих пор живы. Так мы договорились?
– Да, - выдохнула она. – Ты прав, я дура.
– К счастью, обычно ты умная. А иногда со всеми случаются досадные моменты. Ты, главное, не молчи, хорошо?
– Хорошо, - она не сводила с него глаз.
– Тогда вернёмся к тому, с чего начали. Вероника, ты выйдешь за меня замуж?
Она сначала просто смотрела своими зелёными глазами ему в глаза, потом нерешительно кивнула, потом тихо сказала:
– Да, я выйду за тебя замуж.
– Спасибо тебе за это, душа моя, - сначала поцеловать, а потом достать коробочку, открыть, показать – о, каким стал её взгляд! – и наконец, надеть ей кольцо.
Взять её руку и любоваться.
– Очень красиво, - выдохнула она. – Необыкновенно.
Угу, задача так и формулировалась – чтоб необыкновенно, и непременно с зелёным камнем. Размер был установлен заранее по её колечкам, которые очень удачно завелись в его доме. А вот потом гад Петя Яковлев всё испортил, и пришлось не самому листать каталоги и ставить задачу, а объяснять её Полиньке. Но у Полиньки хватало знакомых, и из разных посланных ему вариантов Вик выбрал этот, и угадал. Курьер сегодня утренним рейсом привёз кольцо Полиньке, а она доставила к нему. И всё сошлось.
И наконец-то она расслабилась и улыбнулась. И можно было посадить её на колени. Раздевать прямо здесь – не самая хорошая идея, в палате, всё же, проходной двор, но…
Именно проходной двор, чёрт их всех забери! Дверь отворилась, и вошёл Илья.
– О, здесь всё хорошо, как я понимаю. Думаю, станет ещё лучше.
Веронику ему официально представили ещё на позапрошлой неделе. И сейчас он с улыбкой смотрел на то, как она с невозмутимым видом пересела на кровать рядом с Виком. О нет, дальше её никто сейчас не отпустит.