"Та самая Аннушка", третий том, часть первая: "Гонка за временем"
Шрифт:
— Так ты тут бывала до коллапса? — спросил я.
— Ага. Но давно, мне как ей было, — Даша показала на вытирающуюся после бассейна Сашку. — Мамка меня закинула и уехала. Я думала, попала в рай. Мультики, сладости, аниматоры, офигенный номер, парк аттракционов, хоть обкатайся! А потом оказалось, что мамка не оплатила счёт. А тут с этим жёстко, меня хвать — и в тюрягу для малолеток. Там реально жесть была. Сколько всего потом насмотрелась, но кошмары мне снятся про неё.
— И зачем Грета так поступила? — спросила Аннушка.
— Да чёрт её знает. Мамка никогда не объясняла. Думаю,
— А потом что? — спросил я.
— Сбежала оттуда, конечно. Изнанку я ещё не умела, но сбежала так. Задушила охранника майкой, пока он пялился на мою грудь и дрочил сквозь решётку, вытащила ключи и свалила. Меня неделю гоняли по лесам с полицией и собаками, но потом вернулась мамка, сказала, что я бездарь и бестолочь, потому что возилась так долго, но всё-таки забрала из среза. Я настолько запарилась прятаться, что была ей даже рада. Да где там наш обед, эй?
Пожилая женщина в грязном фартуке вкатила столик на колёсиках. На нём тарелки, кастрюли и нечто вроде чайника.
— Ну, хотя бы горячее, — вздохнула Даша. — Как-то она припёрла мне суп, который забыла сварить. Просто накрошила всякой фигни в холодную воду и подала.
— Не боишься желудочных инфекций? — спросил я, рассматривая не очень чистую посуду.
— Не, у меня брюхо крепкое. Да и готовит не так чтобы совсем плохо, это настоящая здешняя повариха, она спинным мозгом помнит, что куда класть. Продукты, правда, не свежак — крупы, макароны, концентраты, консервы. Хлеба нет совсем, но она печёт лепёшки, попробуйте. Если соль положить не забыла, то даже вкусно. А если забыла — солонка есть.
Повариха сгрузила еду нам на столик, и Даша, заглянув в кастрюли, сказала:
— Каша. Типа перловки, но крупа другая, не знаю, как называется. Хранится хорошо, её дофига, и на вкус не так чтобы сильно противная. Жрите смело.
Я попробовал, действительно съедобно, хотя слегка пересолена. А вот Сашке не понравилось:
— Фу, гадость.
— Да ты, я смотрю, балованная! — засмеялась Даша. — Пожила бы с моей мамкой, сырую крысу считала б за счастье. Серьёзно, она меня в восемь заперла в камере с тремя голодными крысами. Сказала: «Кто выживет, тот мне и дочь». Ну, я не посрамила наследственность. Так что жри кашу и не выпендривайся, подруга.
— А мы разве подруги?
— А разве нет? Я же тебя не убила, когда ты пнула меня в задницу. Это уже почти любовь, как по мне. Хочешь, возьму тебя в сёстры?
— Нет, спасибо, у меня родители есть. А каша невкусная. Мам, пап, я её не хочу!
— Не ешь, — сказал я. — Дело добровольное. Вон, в сумке печенье есть. Я-то в армии и похуже кашу ел, эта хоть не подгорелая.
Сашка достала из сумки печенье и довольно захрустела, торжествующе глядя на Дашку. Та покосилась завистливо, но продолжила упрямо есть кашу. Набитый
— Тут была церебральная чума. Куча народу сдохла сразу, в диких мучениях, башка болела, потом судороги, кома, и привет. Но многие выжили, потому что фокус я грохнула.
— Грохнула? — удивилась Аннушка.
— А что я должна была сделать? Отвезти Мелехриму, чтобы он вырастил из него дрессированную собачку, таскающую за шкирку щеночков в его пирожковую? Как по мне, синеглазок лучше топить, пока они мелкие. Ничего личного, но из них вырастают такие, как мамка. Да и мудак он был. Озабоченный мудак. При том страшненький. Вот вообще не жалко. Правда, когда коллапс прекратился, у выживших шарахнула побочка от той чумы, отупели они страшно. Вот вообще по пояс деревянные все.
— Разумеется, — сказала сердито Аннушка, — если грохнуть фокус, всегда хуже становится.
— Ой, да насрать. Там в парке есть старый дед, у него хватает ума запускать аттракционы, так что мне достаточно.
— Тебя тут посадили в тюрьму, а ты всё равно вернулась после коллапса? — спросила Сашка, запивая печенье несладким травяным чаем.
— Не, — отмахнулась Даша, — не после. Я вернулась и устроила им коллапс.
Глава 7
Обувная лавка
— Если честно, из аттракционов остались колесо обозрение и одна карусель, — рассказывает Даша Сашке. — Каруселька скучная, крутится еле-еле и скрипит, аж зубы вибрируют. Но колесо прям огонь! Пошли кататься!
Они идут впереди нас. Девушка оживлённо жестикулирует, с гордостью показывая свои выморочные владения. Если не приглядываться — и впрямь подружки, одна постарше, вторая помладше. Или даже сёстры. Хотя нет, не похожи. Сашка миленькая и производит ошибочное впечатление девочки-припевочки, а Даша вся как сломанный нож — что-то кривое, угловатое, бесполезное, но тем более опасное.
— Сколько Даше лет, как ты думаешь? — спросил я Аннушку.
— Да чёрт её знает, — ответила та задумчиво. — Выглядит на восемнадцать примерно. Но может быть и младше. Не похоже, что Грета стремилась продлить её детство. Кроме того, разные временные векторы…
— Ты думаешь, она правда уничтожила этот срез?
— Могла, — соглашается Аннушка. — Дарья природный дисруптор в силу происхождения, а Грета натаскивала, создавая оружие.
— И здорово снесла ей крышу.
— Да, девка совершенно безумная. Но знаешь, что? Я в её возрасте была сиротой, курьером-разведчиком рейдерского клана и фокусом коллапса. С головой у меня тогда было ничуть не лучше.
— Уже не хочешь её убить?
— Это было бы гуманно, правильно и предусмотрительно. Сплошные плюсы, ни одного минуса. Очень рациональное решение, которое избавило бы нас от множества проблем в будущем…
— В общем, тебе её жалко, — подытожил я.
— Ещё скажи, что тебе нет, солдат.