Та самая девушка

Хиггинсон Рейчел

— Она хотела бы, чтобы ты пришла.

— Это звучит забавно. Я бы с удовольствием пришла.

Его рука провела по губам, красноречивый жест, свидетельствующий о том, что он сам сомневался.

— Дело в том, что она пригласила ещё несколько человек.

— Веру и Киллиана?

— У них медовый месяц.

— Ох, точно. Значит Уайетт и Кайа?

Он кивнул.

— И Ванн Делайн.

Беспокойство Эзры теперь обрело смысл.

— Ах.

— Она сказала мне не придавать этому большого значения. Но она хотела, чтобы у тебя были все факты, — он опустил руки на бёдра

и вдруг стал похож на нашего отца. — Есть ли что-то, что мне нужно знать о тебе и Ванне Делайн?

О господи, только не это. Я невинно моргнула, глядя на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Почему Молли хотела, чтобы я предупредил тебя о приходе Ванна Делайн?

Было около трёхсот вещей, которые я предпочла бы сделать, чем говорить с братом о плохих свиданиях. Одна из них — бразильская эпиляция. Другая — налоговая проверка.

— Кто знает. Молли всё время нервничает из-за странных вещей.

— Это правда.

— И перестань называть его Ванн Делайн. Ты его уже знаешь. Конечно, ты можешь обратиться по имени.

Он пожал плечами, уставившись на блюдо передо мной, с которым я экспериментировала, крок месье, который я приготовила из помидоров, джема халапеньо и сыра грюйер. Я не могла решить, добавить ли тонко нарезанное прошутто или толстые ломтики перчёного бекона.

— Я не знаю, — признался Эзра. — Я тоже так думал, но теперь Молли идёт на всё, чтобы устроить идеальный поздний завтрак и убедиться, что ты там, и он там… Кажется правильным вернуться к тому времени, когда всё было формальным и незнакомым.

Я рассмеялась над его глупой чрезмерной заботой.

— Ты смешон, ты же знаешь это, верно?

Он кивнул. Он действительно знал это.

— Итак, мне сказать ей, что ты будешь там?

— Давай обменяемся услугами, — предложила я. Судорожно втянув воздух, я отложила нож и положила руки на стойку. — Я хочу всё здесь изменить.

Его брови нахмурились над переносицей.

— Что ты имеешь в виду? Меню?

— Я имею в виду его, как и многое другое.

Я начала рассказывать об изменении меню, оттачивая свою непринуждённую французскую философию, а затем добавила идею позднего завтрака и пару различных предложений о счастливых часах, которые помог мне придумать персонал.

— Ты не хочешь менять меню, ты хочешь перестроить весь ресторан сверху донизу.

Прикусив нижнюю губу, я решила, что честность лучше, чем пускать дым ему в задницу.

— Это место терпит крах, Эзра. Ты же знаешь это. Ты, наверное, знаешь это больше, чем кто-либо другой. Ты нанял меня, чтобы я исправила это для тебя. Я пробыла здесь совсем недолго, но прошло достаточно времени, чтобы понять: то, что мы делаем сейчас, не работает. Ни капельки. Это место нуждается в капитальном ремонте, иначе оно рухнет. И я бы очень, очень хотела, чтобы в мой первый раз в качестве капитана я не была на тонущем корабле.

Он улыбнулся, его глаза вспыхнули благоговейным страхом.

— Я бы тоже хотел этого для тебя.

— Ты подпишешь изменения?

— Ты хочешь многое изменить, Диллон. И эти изменения кажутся дорогими, — возразил он, возвращаясь к скромному, властному бизнес-гению, которым я его знала.

— Но если изменения

приведут к увеличению клиентуры, они заплатят за себя сами. Прямо сейчас не меняться — это не вариант. Я не знаю, как долго ты можешь продолжать так разбрасываться деньгами, но если бы я была на твоём месте, и были другие доступные варианты, я бы, по крайней мере, изучила их, — он, казалось, внимательно слушал, поэтому я продолжила: — И этот поздний завтрак не обязательно должен быть постоянным. У нас есть свобода исследовать его, а затем отступить, если по вечерам у нас дела пойдут лучше. Но я провела своё исследование в этой области, Эз, и в этом районе нет высококлассных мест для позднего завтрака или просто завтрака. Но церквей здесь очень много. А это значит, что в воскресенье во время завтрака на улице будет много людей. Это может сработать.

Он уставился на меня.

— Я ненавижу, когда ты называешь меня Эз.

Я улыбнулась, ничего не могла с собой поделать.

— Или это всё может провалиться, — честно ответила я. — Дружеское напоминание о том, что я не знаю, какого чёрта я делаю. Я просто пытаюсь спасти твой ресторан.

— Эй, теперь это и твой ресторан тоже.

Игнорируя его, я добавила:

— Я думаю, Молли могла бы продать это в социальных сетях. Она сможет соткать свою рекламную паутину, как паук-убийца, как она умеет, и мы придадим "Бьянке" новый облик. Более молодой, свежий, более хипстерский образ. И мы поймаем всех. Весь долбаный город.

— Я впечатлён, — сказал он.

Мои внутренности сияли от его похвалы. Я бы никогда не дала ему знать, но его похвала значила для меня целый мир. Так будет всегда.

— Я имею в виду, что у тебя нет реальных цифр или значений. Но ты, кажется, много думала об этом.

Ощущение того, что я произвела на него впечатление, сжалось внутри меня.

— Ты не можешь оставить ресторан таким, какой он есть. Ты должен что-то сделать.

Его рука вернулась к лицу, потирая подбородок.

— Я склонен тебе верить.

— Да, сделай это, — настаивала я. — Если мы не изменим ситуацию или не заработаем денег, мы вернёмся к этому пути. Этому… устаревшему, гериатрическому, печальному пути.

У него вырвался удивлённый смешок, и он покачал головой, глядя на меня.

— Хорошо. Око за око. Позвони Молли. Разберись в этом, — он ткнул в меня пальцем. — Просто не тыкай меня в это носом, когда ты станешь невероятно успешна и заработаешь мне миллионы.

У него уже были миллионы, но я решила, что сейчас не время упоминать об этом. Вместо этого я положила нежную руку на своё сердце и пообещала:

— Никогда.

— Да, да, — сделав шаг назад, он добавил: — Сегодня я работаю в "Лилу". Увидимся в воскресенье. Молли сказала, не приходи раньше десяти.

— Я принесу мимозу.

— Разве тебе не нужно работать позже в тот же день?

Я пожала плечами.

— Я в лучшем состоянии, когда немного навеселе.

Голос отца вернулся.

— Диллон...

— Я шучу, я шучу.

Он бросил на меня свой самый хмурый родительский взгляд, но оставил меня в покое. Он знал меня лучше. Хотя, если Ванн тоже там будет, то, может быть, я всё-таки не шутила.