Та самая
Шрифт:
Богдан нервным движением взъерошил волосы и серьёзно взглянул на меня.
— Тина не та самая. Но она — мать моего будущего ребёнка.
— В смысле? — я непонимающе захлопала ресницами.
— Кристина беременна. Собственно, поэтому мы и женимся, — пояснил Даня, — Я не хочу, чтобы моего сына или дочь воспитывал какой-то чужой мужик. И Тина хочет нормальную семью, свадьбу, белое платье. Мне подобное торжество, на самом-то деле, абсолютно не нужно.
Сказать, что я была в шоке от услышанного — не сказать ничего. Казалось, что в это мгновение моё сердце замерло и рухнуло
— Вот такую фишку решила выкинуть мне судьба, — как сквозь вату долетел до меня голос Данчика, — Не рекомендую к использованию презервативы фирмы «Контекс». Крайне ненадёжные товарищи оказались.
Господи, он еще и шутит!
— Мы вообще с тобой ими не пользовались, — глухо пробормотала я, — И ни одного инцидента.
— Сам был в шоке, — невесело усмехнулся Богдан и вдруг резко перевёл тему, — Инна, почему ты ушла от меня? Неужели я на самом деле так сильно тебя обидел своей занятостью?
— Ты прикалываешься? — я вопросительно вскинула брови и нервно побарабанила пальцами по столу, — Вообще-то я очень удивилась, увидев тебя с Крис. А как же Лилечка?
— Какая Лилечка? — нахмурился Богдан. Меня кольнуло какое-то нехорошее предчувствие.
— Ермакова. Из твоего театра, — осторожно произнесла я.
— Аааа, Лилька? Мелкая? А она тут причем?
— Как это «причем»? Забыл уже, как ты с ней мне изменял?
Глаза Богдана расширились от удивления, а серая радужка стремительно потемнела. И мне эти изменения совершенно не понравились.
— Что? Я тебя изменял? — ошарашенно, но в тоже время сурово, произнёс парень.
— Разве нет? — сдала я заднюю, чувствуя, как липкий пот покрывает спину.
«Кажется запахло жареным!» — пискнул чертик в голове.
— Рассказывай! С чего ты это взяла? — потребовал Богдан, стиснув в руках кружку с кофе, да так сильно, что побелели костяшки пальцев. Как бы она не треснула…
Судорожно заправив за ухо непослушную прядку волос, я принялась каяться, сминая в руках салфетку и опасаясь поднять на Даню взгляд. Рассказала про свои подозрения, про советы Лерки проверить «Контакт», про то, как всё же открыла его страничку, прочитала переписку с Лилей и, сложив дважды два, сделала соответствующие выводы.
Выслушав меня до конца, Богдан резко откинулся на спинку стула, шумно выдохнул воздух и спрятал лицо за ладонями. Я сидела тихо, как мышка, продолжая комкать салфетку за салфеткой.
— Неужели я оказалась не права? Если так, то, о каких «нас» ты должен был поговорить со мной по просьбе Лили? — пискнула я, когда молчание затянулось.
Вздрогнув, Богдан убрал ладони и посмотрел на меня таким взглядом, что я невольно съежилась. Он медленно облокотился на столик, подперев подбородок рукой, и ровным тоном (означающим, что в этот момент Даня едва сдерживает эмоции), четко проговаривая каждое слово, ответил:
— Лиля просила поговорить меня с региональным представителем Московского ТВ про участие нашей труппы на конкурсе для центрального канала. Это могло оказаться хорошим стартом для большинства актёров.
Мои
— Почему ты не рассказала мне об этом сообщении? Почему ничего не спросила, а просто сбежала? — всё тем же спокойным голосом вопрошал Богдан, не отрывая от меня взгляд.
— Мне казалось, что всё так очевидно, — с трудом выдавила я, — Что нам не о чем говорить… Я подумала, что вляпалась в такую же историю как с Игорем…
— То есть за целый год, что мы были вместе, ты не смогла понять, что я и он — абсолютно разные люди? Что я — не тот человек, который пойдет налево? Неужели я правда дал повод сомневаться в моей любви к тебе?
— Дань, да любая девушка, когда её парень постоянно где-то задерживается и у него не остаётся сил и времени даже на секс, подумала бы, что он изменяет! Особенно, если находит двусмысленные переписки! — вспылила я, перестав изучать потолок. Вроде бы, мне удалось справиться с подступившими слезами.
— Может быть ты и права, — неожиданно согласился Богдан и, скользнув взглядом по экрану своего смартфона, сухо произнёс, — Кафе работает до восьми, скоро закроется. Я отвезу тебя домой.
Намёк был предельно ясен. Отодвинув кружку с кофе и блюдце с пончиками, к которым никто не притронулся, я встала из-за стола. Даня поднялся следом за мной. Молча мы дошли до машины. Богдан вежливо открыл мне пассажирскую дверцу, дождался, пока я сяду, и только после этого устроился за рулём. В салоне негромко звучала музыка, и я узнала по голосу солистку группы Evanescence — мне нравились их песни, они часто звучали в моём плеере прошлой зимой. С Даней мы не разговаривали весь путь: он следил за дорогой, а я считала проносящиеся за окном дома, фонари, людей и до боли кусала губы, чтобы не разреветься в голос. Кусала так сильно, что во рту появился солоноватый привкус крови.
И вот машина затормозила у нужного подъезда. Богдан снова проявил джентельменский порыв, самостоятельно открыв для меня дверь, и даже подал руку, помогая выйти. Что, так не терпится спровадить меня восвояси?
— Рад был увидеться, — как ни в чем небывало, улыбнулся Богдан. Он не выглядел ни капли расстроенным, а наоборот — казался безмятежно спокойным.
— Я тоже, — каким-то чужим голосом откликнулась я, обхватывая себя руками за плечи, словно пыталась закрыться.
— Спасибо, что рассказала о причине нашего расставания. Хоть перестану чувствовать себя конченым мудаком.
— Дань, прости, что так вышло. И то, что я сказала тебе в наш последний разговор — всё неправда. Я была очень счастлива с тобой.
— Не нужно извинений. Я ведь тоже мог пойти напролом: подкараулить тебя возле института или у дома. Позвонить твоему отцу, в конце концов, и выяснить, что случилось, — Богдан спрятал ладони в задние карманы джинсов и стал мерно покачиваться с носков на пятки, — Но я не сделал этого, чтобы ты смогла забыть меня и встретить того, кто будет лучше.
«Нет никого лучше тебя!» — хотелось закричать мне, но вслух сказала иное: