Табельный выстрел
Шрифт:
Он пролистнул еще один лист литерного дела, не узнав там ничего нового или интересного. А на следующем листе как обжегся.
Месяц назад. Убийство участкового в районе вокзала, вечером на мосту через железную дорогу. Тринадцать ножевых ран. Преступник завладел пистолетом «ТТ» и 15 патронами. Преступление не раскрыто.
— Вот оно, — хлопнул ладонью Поливанов.
Маслов ознакомился с документом и пожал плечами:
— Я в курсе, что участкового убили. До сих пор штаб работает. Только сейчас все на наше дело переключились.
— И чего молчал?
— Не
— Связаны, — уверенно произнес Поливанов. — Обязательно связаны.
Он подумал, что виноват избыток информации. Когда она сыпется как из рога изобилия, трудно вычленить что-то действительно важное. Так и прошел этот случай мимо глаз, хотя факт вопиющий. Убийство милиционера при исполнении — очень серьезное чрезвычайное происшествие. Но тут подоспело это чертово дело, и все остальное на фоне поблекло. А зря.
— Почему вы так решили? — озадаченно спросил Маслов, привыкший доверять мнению начальника на сто процентов, но не всегда успевавший за полетом его мыслей.
— Выродки сколачивали банду. Им нужно было оружие. А оно в лавке не продается, его даже на черном рынке не достанешь. Надо заметить, мы поработали отлично по разоружению населения после войны.
— Да, золотые были раньше денечки, — вздохнул Маслов. — У каждого пацана «парабеллум» был заныкан.
— Теперь уже нет. Где взять бандиту оружие? Да вон в той кобуре. Только одна незадача — она на сотруднике милиции, и тот с ней расставаться не спешит. Ну, тут все просто решается — ударом ножа в живот.
— Да, первый удар в живот был, — кивнул Маслов. — А потом еще двенадцать.
— Поднимай материалы по этому делу.
— Люблю работать архивариусом, — сложил пальцы и хрустнул ими Маслов.
— Может, это и есть твое призвание?
— Да, босс. Мне пыль книжная милее, чем грязь мостовых.
— О, как заговорил. И не поспоришь. Архив зачастую бывает полезней и личного сыска, и следов на месте преступления. Там можно при желании и упорстве все найти…
В кабинет быстрой походкой зашел чем-то озадаченный Абдулов.
— Серджио, тут интересный набросок с натуры наблюдается… — начал было Маслов.
Но Абдулов оборвал его:
— В сберкассе засветилась облигация, которую у Фельцмана взяли.
— Вот это дело! — воскликнул Маслов, которому уже расхотелось в архив. — Пошла работа!
Глава 18
С Куркулем Грек встретился у механического завода, в укромном местечке. После ночи в отделении он убедился, что милиция действительно шерстит всех основательно, так что заявляться лишний раз в гости к подельникам не стоило. Лучше подождать Куркуля около работы, на которую тот наконец вышел после многочисленных больничных.
Куркуль, настороженно озираясь, вышел из проходной и тут же поймал на себе взгляд
Они прошли вдоль забора, пробрались через заросли кустов к затерянной скамеечке, скрытой от посторонних глаз.
— Как план перевыполняешь, работяга? — хмыкнул Грек, и глаза его злобненько блеснули: — Куешь благосостояние советской страны?
— Да в нос и в зад твою работу! — возмутился Куркуль. — От нее лошади дохнут!
Куркуль свою работу ненавидел не за то, что она не по его наклонностям или силам, а за то, что она работа. Не работать нельзя — посадят за тунеядство. А работать в лом. Тем более какие-никакие деньги появились. Вот для этого случая и служит больничный лист, благо болезней он за две отсидки приобрел немало, начиная от хронического бронхита и кончая опущением почек.
— Правильно, что домой к нам не поканал, — сказал Куркуль, успокоившись.
— Чего так? — насторожился Грек.
— Да менты так и шастают. Второй раз уже приходили.
— Что хотели?
— Все вынюхивали — мол, где был в тот день. Что делал? Чем докажешь, что дома пьяный лежал? Легавые, суки, так бы и резал их, пока ни одного не осталось бы!
— Их тоже бог зачем-то создал, Куркуль. Мы бежим, они догоняют — так положено, — хмыкнул Грек.
— На мученье наше их бог создал.
— Тоже убедительно.
— Вчера опять участковый приходил. Вежливый такой, без матюгов. И спрашивал, кто у меня бывает. Мол, видели, кто-то захаживает.
— И что ты сказал?
— Что Колька Родионов с работы.
— Он подтвердит?
— Бывает у меня иногда. Тем более обычно так бельма заливает, что к утру уже и не помнит, у кого и с кем пил.
— Тревожно все это, — угрюмо произнес Грек. — Обкладывают.
— Да не волнуйся, Грек. Кореша говорят, менты ко всем так ходят… А на нас в последнюю очередь подумают.
— Почему? — насторожился Грек. Что-то в хвастливых интонациях собеседника ему не понравилось.
— Да они будут трясти Шарташский рынок и бывших подельников еврея по расхищению народного добра, — Куркуль откинулся на скамеечке, прищурившись бьющему ласково через листья летнему солнцу. — Кореша говорили, что менты с рынка не вылезают, всех выворачивают наизнанку.
— Ну и что? — не понял Грек. — Ну, будут их проверять. Это не значит, что в другую сторону рыть не будут.
— Ну, у них людишек тоже не дивизия. А тут я ментам еще мульку подкинул. Ее проверять и проверять.
— Какую мульку? — с нехорошим предчувствием спросил Грек.
— Ну, когда уходили с пожара, я на ворота бумагу прилепил.
— Какую бумагу?!
— С надписью.
— С какой надписью?
— «Так будет со всеми жидами и теми, кто против нас». Мол, жидоненавистники его порешили. Или братва эта торгашеская на сходняке приговорила и кончила… А чего такого. Барыги ныне силу набирают? Скоро воров теснить начнут…
Грек аж закипел внутри. Встал. Нагнулся над озадаченным Куркулем. И влепил ему увесистую оплеуху, так что тот чуть под лавку не улетел.