Table-Talks на Ордынке
Шрифт:
— Ну, — после паузы произносит Ливанов, — теперь ты мне это говори…
В семидесятые годы Ливанов возмечтал стать художественным руководителем театра. Но к его крайнему огорчению начальство назначило на этот пост Олега Ефремова. Этого ему Ливанов до самой своей смерти не простил. Изредка появляясь в театре, главным образом, чтобы получить свое жалованье, Ливанов обязательно проходил мимо ефремовского кабинета и во весь свой могучий голос пел;
— Враги сожгли родную мхату…
VI
В
Как и полагается, в самом начале представления на сцене появился артист, изображавший тень отца, и он заговорил с сильным малороссийским акцентом:
— Хамлету, сынку мый…
Услыхав такое, Мамонт Дальский взглянул на публику и сказал:
— А ну вас на хер с такой родней!.. После этого он повернулся и ушел со сцены.
В свое время в Московском театре Сатиры играл артист Н. М. Плинер. Он был не только одаренным драматическим актером, но и с успехом выступал на эстраде.
До революции Плинер работал в варьете, и у него была такая афиша:
В каком-то городе тот же самый антрепренер, которому принадлежало варьете был и хозяином драматической труппы. И вот однажды заболел актер, играющий в «Ревизоре» роль Осипа. Тогда антрепренер просил Плинера выступить вместо захворавшего коллеги. Тот, разумеется, согласился. Затем он купил четверть водки и отправился к наборщикам в местную типографию.
— Ребятки, — сказал им Плинер, — вы уж меня в афише не обидьте…
— Какой разговор, — сказали наборщики. — Будьте покойны, Николай Матвеич!..
И вот в городе появилась такая афиша:
Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, городничий — г-н Зерцалов
Анна Андреевна, его жена — г-жа Нарцисова
………………………………………
Иван Александрович Хлестаков, чиновник из Петербурга — г-н Маевский
Осип, слуга его
Уже в советское время в театре Сатиры был такой эпизод. Молодой актер, не получивший прибавки жалованья, говорил:
— Нет,
— Там тебя не возьмут, — сказал ему Плинер.
— Почему это меня не возьмут? — вскипел актер.
— В Художественном театре у гардеробщиков своя артель, они со стороны не берут, — невозмутимо отвечал Плинер.
Примечательной фигурой был актер и руководитель Малого театра Александр Иванович Южин. (Настоящая его фамилия — Сумбатов-Южин, и поговаривали, что он — грузинский князь. Впрочем, про Грузию было известно — обладатель одного барана там считается дворянином, а трех — князем.)
Рассказывали, что Южин на каком-то спектакле ухитрился сбить самоё Ермолову. Они играли любовную сцену, и ему надлежало с тревогой произнести реплику — «Ваш муж!» На что партнерша отзывалась: «Мой муж?»…
Так вот Южин почему-то произнес это так:
— Вах мух!
На что Ермолова и отвечала:
— Мох мух?
В труппе Малого театра работал известный артист — Михаил Францевич Ленин. При временном правительстве он опубликовал в газете объявление, что он, дескать, ничего общего не имеет со своим однофамильцем — большевистским главарем и германским шпионом.
В январе 1924 года А. И. Южин, тогда занимавший должность директора Малого театра, говорил с кем-то по телефону:
— У нас сегодня спектакля не будет… Объявлен траур… Ленин умер… Да, нет!.. Типун вам на язык!.. Не наш, не Михаил Францевич!.. Этот, ихний — в Кремле…
Южин был плотный, широкоплечий, невысокий человек с большой головой на очень короткой шее. И при том обладал могучим голосом. Всеволод Мейерхольд называл его так:
— Комод с граммофоном.
Как известно, Мейерхольд всех своих сотрудников рано или поздно объявлял «врагами». Было ли это родом мании преследования или обычное в театральной среде вероломство — судить трудно.
Художник Василий Комарденков, приятель и собутыльник Есенина, оформлял один из спектаклей Мейерхольда. Дело шло к премьере, и вот Комарденков встретил режиссера в мужском туалете театра. Были они там вдвоем, и художник сказал ему так:
— Слушай, Мейерхольд… Я твой нрав хорошо знаю. После премьеры ты начнешь трубить на всю Москву, что я своим оформлением погубил тебе спектакль, что я — бездарность… Так вот предупреждаю: если я это услышу, то не посмотрю, что ты народный артист, что театр — твоего имени… Прилюдно набью морду. Как в пивной… Понял?..
Мейерхольд не ответил Комарденкову ни слова, но так и не обругал ни его работу, ни самого художника.
В двадцатых годах на Никитской улице помещался какой-то театрик миниатюр. В труппе его был замечательный комический актер Владимир Лепко. Он рассказывал Ардову об одном поразительном эпизоде.