Table-Talks на Ордынке
Шрифт:
— На что жалуетесь?
— Прежде всего на дирекцию театра, сказал комик. — А потом на отсутствие репертуара.
Тот же Хенкин был болезненно ревнив к чужому сценическому успеху. Однажды кто-то рассказал ему, что в Московском цирке публике очень нравятся выступления дрессированной свиньи. Хенкин выслушал и мрачно сказал: — Рад за товарища…
В одном из городов на Кавказе играли «Отелло». В пятом акте, как и положено, мавр задушил свою супругу и задернул занавес, скрывающий альков. Потом он вышел на авансцену и произнес положенный в этом месте
Сначала в зале ахнули, потом раздался смех и даже аплодисменты… И тут, перекрывая шум, прозвучал голос с сильным восточным акцентом:
— Правильно задушил, слушай, на минуту оставить нельзя…
Режиссер Николай Павлович Акимов был человеком чрезвычайно умным и острым. В шестидесятых годах секретарем обкома партии в Ленинграде был некто Толстиков, и при его «губернаторстве» в городе была введена своя, особая цензура.
Акимова тогда спросили:
— Почему спектакли и фильмы, которые идут в Москве, запрещают к показу в Ленинграде?
— Я удивляюсь, что в Ленинграде еще принимают московские деньги, отвечал Николай Павлович.
После путешествия в Америку Акимов делился своими впечатлениями в Доме искусств. Среди заданных ему вопросов был такой:
— Где актеры живут лучше — у нас или в Америке?
Он отвечал:
— Плохие актеры живут лучше у нас, а хорошие — в Америке.
М. однажды шел с Акимовым по одной из лестниц в Театре Комедии. Там было полутемно, и М. спросил главного режиссера:
— Николай Павлович, почему у вас половина лампочек не горит?
Акимов резко повернулся к нему и сказал:
— Не я, не я разгонял Учредительное собрание.
Году эдак в шестьдесят пятом состоялся вечер памяти режиссера Таирова. Там выступал Н. П. Акимов, и он в частности сказал:
— За годы моей довольно продолжительной жизни мне удалось открыть такую закономерность: палач, как правило, живет дольше своей жертвы.
Никита Алексеевич Толстой рассказываал:
— Однажды я спросил Акимова: «Как ты думаешь, способен ли МХАТ возродиться? Из теперешнего унылого и рутинного заведения превратиться в театр живой, творческий?.. Николай Павлович мне ответил: „То есть ты спрашиваешь: может ли уха стать аквариумом?“»
Большим чувством юмора отличается актер Театра Советской Армии Иван Халецкий. В одной из бесчисленных анкет, которые ему довелось заполнять, в графе — «Есть ли у вас изобретения и рационализаторские предложения?» он написал:
«Я изобрел примус».
После чего он имел неприятное объяснение с военным начальством.
Мой приятель актер Лев Любецкий говорил:
— Все женщины делятся на две категории — «мармулеточки» и «сраматушечки».
Актер Никита Подгорный как-то был свидетелем закулисной ссоры между Михаилом Царевым и Игорем Ильинским. Они обменивались колкостями, и при этом у каждого на лацкане сияла золотая звезда Героя Труда. Подгорный
— И звезда с звездою говорит.
VII
Федор Шаляпин нанял в Петербурге извозчика. Возницу крайне заинтересовала импозантная фигура великого артиста.
— Барин, а ты кто есть? Помещик?
— Нет.
— Купец?
— Нет.
— Может, ты генерал?
— Тоже нет… Я артист.
— А что же это такое — артист? — удивился извозчик.
— Ну, я пою, — пояснил Шаляпин.
— Это и я, когда пьяный, пою, — отозвался возница.
— А когда я пьяный, — задумчиво сказал Шаляпин, — Васильев поет…
(Он назвал фамилию своего дублера в труппе Мариинского театра.)
В Большом театре один сезон служил тенор Викторов, обладатель сильного голоса, но человек с неважным слухом. Его уволили. При обсуждении состава труппы на следующий сезон кто-то заметил:
— Придется все-таки взять Викторова. Мы не можем обойтись без амплуа героического тенора.
На это отозвался главный дирижер театра, В. И. Сук:
— К этому героическому тенору возьмите себе и героического дирижера, а я с ним работать не буду.
В Москве открылся «театр музыкальной драмы». Побывавши там на спектакле В. И. Сук сказал:
— Когда расходятся муж с женой, то что — семейная драма. А когда расходится оркестр с хором, то — музыкальная драма.
Известный журналист В. М. Дорошевич невзлюбил какого-то скрипача. Сочиняя рецензию о концерте, где скрипач этот должен был выступать, Дорошевич (сам на концерте не бывший) отметил:
«По обыкновению плохо играл И. Н.».
Скрипач прислал в редакцию письмо о том, что в этом концерте он участие не принимал.
В виде опровержения Дорошевич напечатал: «В нашей рецензии было ошибочно указано, что плохо играл И. Н. На сей раз играл не И. Н., а другая бездарность».
Среди музыкантов бытовало множество рассказов о знаменитом одессите Столярском, который был в свое время лучшим преподавателем игры на скрипке. Он считался одним из самых уважаемых лиц в Одессе, а музыкальная школа, где он был директором, носила его имя.
Столярский был по какому-то случаю в Москве, а в это время в Одессе решалась судьба одаренного ребенка. И вот туда пошла телеграмма:
«Поступите его в школу имени меня».
Столярский с женой сидели в ресторане. К ним очень долго не подходил официант. Наконец, он приблизился со словами:
— Знаю, знаю… Вы сейчас скажете: дайте меню…
— Почему только меню? — удивился Столярский и, указав на жену, добавил. — И ей тоже…
Столярского пригласили посетить флагманский корабль Черноморского флота — линкор «Червонна Украина». Старика водили по всему судну, угостили обедом в кают-кампании, а затем на адмиральском катере доставили к пирсу. Там Столярского ждала машина. От катера к автомобилю его почтительно вел один из офицеров. И уже усаживаясь на сидение, старик сказал провожающему: