Табу на любовь, или Девочка чемпиона
Шрифт:
– Береги себя, Ринка!
– Ты тоже.
Глубоко выдохнув, я захлопываю за собой дверь и скатываюсь вниз, приходя к одному простому выводу. Бывшая одноклассница, с которой мы на какое-то время теряли связь, сейчас единственный человек, которому я могу довериться. Грузить маму множащимися проблемами и впутывать ее во всю эту грязь я попросту не имею права.
Родительница же, к слову, словно на расстоянии чувствует мое эмоциональное состояние и звонит чаще обычного. Интересуется тем, чем раньше не интересовалась, вроде нашего с Алексеем
– Вот здесь за поворотом направо, да.
Выпутавшись из паутины липких мыслей, я помогаю уставившемуся в навигатор таксисту и спустя пару минут проскальзываю в просторный холл с серьезным консьержем. В лифте сдергиваю с пальца полоску желтого металла и нервно стучу носком лакированной туфли по полу.
Предвкушение разливается терпким коктейлем по венам, туманит рассудок и будоражит меня всю. Ноги становятся ватными, пульс отбивает хаотичное стаккато, и я буквально висну на шее у Руслана, затаскивающего меня в коридор.
Его мощные ладони впечатываются в мою талию, колено расталкивает бедра, горячее дыхание опаляет покрывающуюся мурашками кожу. И я стремительно падаю в поглощающую нас бездну и не узнаю собственный хриплый голос, шепчущий что-то до безобразия порочное.
Как день от ночи отличающийся от моего мужа этот Бекетов будит во мне грубую чувственность, задевает самые потаенные струны и надавливает на те точки, о существовании которых я раньше не подозревала.
Скоро Руслан исчезнет из моей жизни, так почему не взять от нашей близости максимум? Почему не освободиться от въевшегося в подкорку страха и не слететь с катушек? Хотя бы на несколько дней. Пусть.
Достигнув линии невозврата, я выпускаю на волю все потаенное, выжимаю себя досуха и то же делаю с глыбой-Бекетовым. Я рассыпаюсь на мелкие осколки в его ловких сильных руках, взмываю ввысь перепуганной птицей и камнем падаю вниз, потому что канаты надежно привязали меня к мужчине с черными, как сама ночь, глазами. Еле дышу, наблюдая рождение сверхновой, и оставляю глубокие царапины-борозды на его спине.
И есть во всем творящемся между нами что-то хрусткое, острое, уязвимое. Готовое превратиться в серый пепел-прах от одного неосторожного слова-вздоха, движения.
– Дарина, ты самая настоящая ведьма. В средневековье тебя бы обязательно сжег на костре какой-нибудь инквизитор.
– Сам меня и спалишь. Пошлешь к дьяволу в ад.
Горько хмыкаю, отчетливо представляя разделяющую нас пропасть, о которой Руслан еще не знает, и устало сползаю вниз по стене. Истратив все нервы, захожусь в гулком истерическом хохоте, и никак не жду, что Бекетов сядет рядом и зафиксирует мой подбородок горячими пальцами.
– Э нет, девочка. Я спущусь в ад, если ты вдруг отправишься туда без меня.
Не
Прикосновения Бекетова, грубые и жгучие, доламывают стержень внутри меня и окончательно подчиняют чужой воле. Вынуждают позволять Руслану все и убеждают безропотно молчать, что бы он ни сделал. Перебросил бы через плечо, швырнул бы на примятую постель и оцарапал бы трехдневной щетиной мой подбородок.
– Мне пора.
Пищу не слишком убедительно и затыкаюсь в следующую секунду, когда его горячее тело вжимается в мое. Не могу мыслить рационально и теряю себя всю, дурея от пьянящих прикосновений. Бекетова слишком много. Кажется, что он везде. Цепляет зубами мочку уха, трется своим носом о мой нос, приникает губами к пульсирующей жилке на моей шее. Не знает запретов и стоп-слов и чересчур стремительно превращает меня в послушную куклу-марионетку. Которая по его команде неестественно выгибается, пошло стонет и мнет дрожащими пальцами черную атласную простынь.
– Мне, правда, пора, Руслан.
Цежу сипло, после того как мы дважды вылетаем на марсианскую орбиту и там распадаемся на атомы. Не могу свести бедра, потому что ноги не слушаются, и с немалым трудом вытираю со лба бисеринки пота. Испытываю острую кислородную недостаточность и очень жалею, что мы с Бекетовым-младшим не встретились раньше. До злополучной аварии, до треклятого контракта, до упрятавшего меня в золотую клетку Алексея.
Сажусь на край кровати. Рассеянно растираю предплечья. И отчаянно пытаюсь впитать этот момент по крупицам. Скоро все закончится, Руслан превратится в яркое воспоминание, а я останусь разгребать то дерьмо, в которое вляпалась.
– Не провожай.
Шепчу не слишком уверенно и иду собирать разбросанную по комнате одежду. Одеваюсь торопливо и приклеиваюсь к серому коврику в коридоре. В последний раз очерчиваю пальцами квадратный подбородок Бекетова и вытаскиваю из себя нестройное «прощай».
– До встречи, Рина. До скорой встречи.
Упрямо отрицает грядущую разлуку он и скрещивает на груди руки, пронизывая испытующим взглядом. А у меня сердце заходится, горечь заполняет рот и отравляет кажущиеся вечностью секунды.
Домой я приезжаю в растрепанных чувствах. Мучительно долго отмокаю в ванной и старательно избавляюсь от запаха чужих духов, осевших на коже. Натягиваю на ватное тело пижаму и кутаюсь в одеяло по самый нос. Вырубаюсь, на удивление, быстро, и не слышу, как возвращается с работы недовольный сорванной сделкой муж.
Следующие пара дней пролетают в каком-то тумане и относительном спокойствии. Алексей мотается по своим делам, Руслан ничего не пишет, и я расслабляюсь. Думаю, что с нашей опасной связью покончено, и размеренно готовлюсь к юбилею Светланы Алексеевны.