Табу
Шрифт:
Крис открывал свою душу перед Кейт все больше и больше. Он сказал ей, что оказался в ловушке между своей невестой, с одной стороны, и своей семьей – с другой. Ему не с кем поделиться своими чувствами, кроме Кейт. Он не может поговорить со своей матерью, потому что она слишком трепещет перед его отцом и играет в этом семейном конфликте роль наблюдателя. Его сестры были испорченными эгоистичными существами, между ними и Крисом никогда не было теплых отношений. К тому же обе были замужем и поглощены собственными семьями. У него нет друзей среди мужчин, кроме одного университетского
Кейт была единственной, кто у него есть.
Она воспользовалась этой неожиданной близостью. Она стала убеждать Криса бороться: его жизнь – это только его жизнь и нужно набраться мужества потягаться с отцом.
Конечно, ее роль доверенного лица была лишь уловкой, сработанной Квентином. Но она чувствовала, что оказывается все сильнее и сильнее привязанной к их отношениям – более, чем она намеревалась. С настоящей искренностью она уговаривала Криса найти свой путь в жизни и не позволять отцу использовать сына в своих эгоистических целях.
Говоря это, Кейт вдруг поняла, что могла бы с таким же успехом сказать это о себе. Словно переживания Криса были ее собственными чувствами – ощущение пойманности в ловушку и юношеская тоска. Всем своим существом ей хотелось убедить его выбрать любовь, а не выгоду и найти настоящее счастье – чего бы это ни стоило.
Это открытие увеличило ее душевный дискомфорт. Ведь она выдавала себя не за ту, кем была на самом деле. Но искренность, с какой она вела тонкую игру, заставила ее импонировать Крису. И ей это было приятно.
Между тем, слушая юношу, она начала подозревать, что Джейн не так уж хороша и что она использует его любовь в своих целях. Кейт усомнилась в чувствах бедной, но требовательной девушки, которая казалась такой жесткой и властной над ним. Может быть, Джейн будет совсем не подходящей женой для Криса.
Кейт не могла не чувствовать тайных уколов ревности по отношению к невесте, которой он отдал свое сердце. И это нежданное ощущение заставило ее сомневаться в собственных мыслях по поводу истории юноши. Быть может, ее подозрения были результатом ее растущей привязанности к Крису?
Она не знала. Она понимала только, что чем ближе она чувствовала себя к этому наивному человеку, тем больше страдала от фальшивого положения, в котором оказалась.
И может быть, по отношению к себе самой. Ее совет следовать голосу сердца наполнял ее собственную душу чувством тяжести. Где-то внутри таилось подозрение: то, что толкнуло ее к Квентину – было не любовью, а лишь увлечением Квентином в сочетании с его интимным обаянием, которым она поддалась. Ей не хотелось верить в это, но всякий раз, когда она смотрела в доверчивые глаза Криса, сомнение возвращалось к ней.
Возможно, чтобы убежать от этих чувств, она жаловалась Квентину на свою задачу.
– Я начинаю нервничать, – говорила она. – Как долго еще будет это продолжаться? Я не знаю, что я делаю. Я хочу знать, к чему все это идет…
– Ты делаешь все прекрасно, – убеждал ее Квентин. – Даже– к лучшему, что ты ничего не знаешь.
Возможно, для того, чтобы смягчить Кейт, он попросил ее узнать о делах компании отца юноши. Это не составило труда – обычные сведения о дивидендах Джада Хеттингера, в сущности, всем известные, – и успокоилась на время. Она пыталась поверить в сказанное Квентином – что она не участвовала в настоящем действии.
Но ее сердце говорило иначе.
Между тем она и Крис Хеттингер становились все ближе и ближе друг другу. Этот процесс шел все быстрее, словно по своему собственному расписанию. Кейт ничего не нужно было делать. Каждый ленч, каждая прогулка, каждый разговор с Крисом скреплял их отношения. Юноша зависел от нее все больше и больше. Да и Кейт, вопреки себе, становилась все больше зависимой от него. У нее было то, чего она была лишена в ранней юности – настоящая дружба.
Наивная чистота Криса затрагивала какие-то уязвимые струны души Кейт, которые были подавлены сначала ее несчастной жизнью с матерью и отчимом, а затем странным и тревожным супружеством с Квентином. Чем ближе она становилась к Крису, тем больше она сомневалась в своей собственной жизни.
Она видела, какую важную роль играл в ее браке секс, и задавала вопрос: а было ли что-нибудь более существенное, что связывало ее с Квентином? Она понимала, что Крис мог предложить женщине нечто большее. Юноша отдавал ей свое сердце, свою веру, свою искренность. Это были те ценности, которыми Квентин, похоже, не обладал. Говоря с Крисом о его будущем, Кейт чувствовала себя все более одинокой, потому что, открывая эту дверь для себя, он, казалось, закрывал ее для Кейт.
Кейт теперь уже сознательно ревновала к Джейн, которую никогда не видела. Ей представлялось, что эта девушка недостаточно хороша для Криса, – он сам в этом убедится со временем.
Дни она проводила в мечтах, в которых была свободна и Крис женился на ней. Ее жизнь была бы совсем другой!
У нее появились соблазнительные и мучительные фантазии об их интимных отношениях. Кейт более, чем когда-либо, была убеждена, что он – девственник. Его чистота сквозила в каждом жесте. Она мечтала о том, что было бы, если бы возможно было повернуть время вспять и она тоже стала бы непорочной. Если бы в первый раз это произошло с Крисом, а не с Квентином. Возможно, в объятиях Криса она бы никогда не узнала удивительного чувственного зноя Квентина. Но она бы узнала иное, нечто нежное, драгоценное.
Эти мысли тревожили ее все чаще. И опять она жаловалась Квентину.
– Мне не нравится все это, – говорила она. – Он слишком доверяет мне. Он старается быть ближе ко мне. Я хочу, чтобы все поскорее закончилось.
Но Квентин, казалось, был в восторге.
– Чем ближе – тем лучше, – отвечал он. – Поверь мне, ты действительно помогаешь парню. Продолжай в том же духе и ободряй его. Это как раз входит в мои планы. И не беспокойся. То, что ты делаешь, не причинит никому никакого вреда.