Табу
Шрифт:
Мои глаза стали больше раза в два, не меньше. Я чувствовала, что против меня начинают активно “дружить”.
– Ирина, мы пришли сюда из-за того, что Сереня… Сергей зависим от алкоголя и напивается каждую неделю!
– Нина, а вы не думали, что это может быть из-за таких мелочей, в которых ваш супруг себя сдерживает?
– То есть, я еще и виновата в том, что он пьет? А он белый и пушистый, просто нервная система не выдерживает жены-тиранши? – я вскочила на ноги.
– Нина, я на вашей стороне. И очень понимаю ваше возмущение. Все мои слова и вопросы направлены
– А еще я попу себе сама вытираю! – Вспылила я, а потом выдохнула и отбила подачу: – А чай я ему не предложила, потому что он его не любит. Все остальное пьет из этого, кроме него. И шоколадные конфеты не любит, а обожает сосательные. Их я тоже не трогала. Но вам же все равно – лишь бы обвинить!
Я направилась на выход в разъяренном состоянии.
– Нина, вы так многим жертвуете. Смотрите, мы это уже вытащили из вас! – почти кричала мне вслед психолог.
Но я уже выскочила из клиники. А ведь как-то мелькала у меня мысль, что с блогеры-психологи могут быть шарлатанами, но я повелась на медийность. И Сереня повелся. Тьфу, то есть Сергей!
Рядом встал муж.
– Нин, ты чего?
– Чего я? А тебе все нормально? Понравилось? Словно крысы в аквариуме, в которых экспериментатор тыкает палками и смотрит, как отреагируют. Нормальные специалисты так себя не ведут, Серень.
Супруг посмотрел на меня и замялся:
– Нин, а ты можешь называть меня Сергеем. Я вырос уже из Серени.
В этот миг все силы словно схлынули с меня. Не знаю почему, просто навалилось резкая усталость и апатия. Я молча поплелась к машине, запрещая себе думать, что же делать.
Мне было плохо.
***
Скала
– Милок, с таким настроем тебе придется мне ремонт во всей квартире делать, – заметила бабуля.
Неужели, у нее впервые сочувствие проклюнулось?
– Готовь кошелек! – добавила она, и я понял – напрасно надеялся.
Я сидел на укрепленной табуретке и смотрел в потолок, впервые задумавшись о том, что зря не изучал медитации. Зверь под кожей буйствовал так, что я частями менял форму.
И старушка этому даже не удивилась! Она точно не была сверхом, но знала о нас многое. Не зря так мастерски меня переключала.
– Бабуль, а все четверо мужей людьми были?
– Да брось! У каждой разведенки бывший – нелюдь.
Нина тоже будет так про своего мужа говорить? Забавно. Особенно зная, что нелюдь тут я.
– Вы же понимаете, о чем я. – Я повернул только голову и посмотрел на женщину.
Зрение плыло. В животном облике оно и так у медведей было не самым лучшим, в отличие от слуха, а тут еще состояние приглушенной агрессии раскатывало меня в блин.
А сверху, мать вашу, намечалось примирение. И только медвежий бог знает, чего мне стоило не ворваться к Нине, не прибить муженька, который приписал мои достижения себе, и не заявить свои права истинного прямо там.
– Ой, сынок, знаешь, мои истории можно было бы сказывать, если
Ну да, а я так и поверил!
Клан бурых прекрасно зачищал всех нежданных свидетелей мира сверхов. Паковал в психушку, а там уже либо крыша ехала, либо люди верили в глюки и возвращались в обычный мир с таблетками в кармане. Но бабуля не походила на тех, кто побывал в комнате с мягкими стенами. Она слишком хорошо понимала повадки оборотней.
– Кто-то бережно прячет вас, даже если вы его не помните, – заметил я.
– Черт с тобой! – махнула рукой бабуля. – Разве тебя не выставили бы, если бы за мной присматривали?
– И то верно. – Я кивнул, а потом резко встал.
– Что?! – испугалась старушка. – Убивать, что ли, вздумал? Там миллиард запрошу, не меньше.
– Таких у меня денег нет, бабуль, поживи еще.
– Тогда что вскочил?
– Не могу больше. Чувствую, что не вывожу. – Я ощущал, как раздаюсь в теле – зверь отвоевывал себе сознание с каждой секундой.
– Ишь, как оброс! – Бабуля стукнула палкой, на которую опиралась, по моей видоизмененной руке. – Давай вертайсь обратно, а то всю малину себе растопчешь!
– Не могу, бабуль. Это сильнее меня, – признался я и вылетел на лоджию.
Наскоро спустился вниз, и краем уха услышал:
– Да вот же он! Вон, по стене лезет! – Мужика паковали в буханку с красным крестом два сверха из бурых.
Я махнул им рукой, они лишь закатили глаза. Наверное думали, что я достал следить. Точно глава теперь будет бренчать про то, что ему на заседании совета мозги склевали. Но что поделать? Пусть скажет спасибо, что ему мокруху расхлебывать не надо. Пока не надо.
Я пустился со всех ног в парк, чтобы дать зверю немного свободы. Туда, где в густой листве я смогу подрать дерево, выкопать яму, а, может, даже с кем-нибудь сцепиться.
Ночь я тоже провел под открытым небом, понимая, что не выдержу ни одного подозрительного скрипа кровати.
Я лежал и думал, что же будет в пятницу. Нина и муженек собрались спасать семью при помощи мозгоправа. А я что? Буду сидеть и ждать, пока все склеится?
Ну уж нет.
Я могу быстро разоблачить его с машиной и показать Нине, какой же он придурок.В голове мелькнули шальные мысли о том, как можно подставить СерОжу. Я же могу взять запись с камер в подъезде, где муж моей Нины воркует с Лисеной и дает свой номер телефона. Я вырежу все так, что концерта не избежать.
Я могу многое, но все это может сыграть против меня. А я не могу рисковать. И ждать я тоже больше не могу.
Я стану незаменимым.
И я понял, что больше не могу смотреть со стороны, когда Нина пошла к машине той же марки и цвета, что была у них, только целой. Они приехали сюда на такси, а она об этом забыла. Что же с ней там сделали? Урою всех нахрен.В пятницу я чуть руль не сгрыз, пока Нина с бывшим будущим вышли из клинике. На ней не было лица. И мне бы радоваться, что все пошло плохо в семейной жизни, но у меня почему-то проснулось желание убивать. Особенно того мозгоправа, что сделал моей девочке больно.