Тафгай
Шрифт:
— Вовка Минеев, третий вратарь главной команды города, — ответил физорг.
«Значит, против канадцев ещё не играл», — сделал я небольшой для себя вывод, пока катился на вбрасывание в центральный круг. Судья с сочувствием посмотрел на меня, и бросил шайбу на лёд. Саша Федотов чуть зазевался, и резиновый диск отскочил к защитнику Данилычу.
— Спокойно! Верни мне! — Потребовал я, откатившись назад.
Федотов, действуя по игроку, бросился меня опекать, но я перед получением шайбы резко бортанул его плечом. И воспользовавшись свободным пространством, быстро перебирая коньками, полетел в атаку.
— Мужики сейчас делаем, как договорились, — сказал я своим джигитам, прикрыв по старой хоккейной привычке рот рукой.
— Шайбу! Шайбу! — Дружно закричали девчонки из общаги, к которым присоединился довольный сосед Василий и такая же довольная Танька.
Из чего я сделал вывод, что стыковка кораблей Таня-Союз и Вася-Аполлон произошла успешно. Я первым поставил клюшку на лёд и приготовился. И вдруг внутри меня исчезли все тревоги и сомнения, по всем членам пролетел какой-то неясный холодок. Я почувствовал, что вот она цель чёткая и осязаемая, достаточно протянуть руку, и успех гарантирован. А вот к чему приведёт этот успех — оставалась тайной за семью печатями.
Наконец, судья бросил шайбу, всё перед глазами завертелось, я откинул её куда-то за спину и ломанулся на пятак. Защитники Астафьев и Фёдоров просто разлетелись в стороны, когда я развернулся спиной к воротам. И лишь в последний момент заметил, как Казимир накидывает резиновый диск на высоте бедра прямо в меня. Резкий поворот, мах клюшкой, крюк чётко подправляет шайбу вниз и она по кривой траектории юркает в сетку ворот.
— Да-а-а! — Заголосил я, услышав краем уха, как радуется весь стадион вместе со мной.
— Гол! — Заорали мои партнёры по команде, бросившись меня обнимать.
— Первая пошла, — сказал я мужикам, покатив на центр. — Сейчас ещё организуем парочку. Не расслабляемся!
— Я вам расслаблюсь! — Погрозил кулачком Данилыч остальным партнёрам.
Вторая шайба вышла копией первой, я так же продрался в среднюю зону и запулил чёрный диск на вратаря навесом. Дальше вбрасывание уже в правом круге, небольшая война на пятачке, где я встал как асфальтовый каток на детской площадке, наброс от Палыча, подставление, и «Торпедо» — вынимай вторую.
— Тафгай! Тафгай! — Стали вновь скандировать трибуны.
— Ещё шайбу запихай! — Добавили от себя девчонки из общаги около самого хоккейного борта.
— Не надорвись, — хмыкнул перед очередным вбрасыванием центрфорвард «Торпедо» и заводоуправления Александр Федотов.
— Ты смотри, что Коноваленко творит! — Я глянул за спину форварду, и тут же выиграл вбрасывание, пока тот хлопал глазами.
Затем я откатился назад, чтобы разыграть комбинацию номер один, и полетел, что есть злости на «торпедовские» ворота. «Советы даёт, млять, — бубнил я про себя, уходя от силового приёма защитника Фёдорова. — Ты бы сначала смену за станком отстоял, потом на тренировку съездил, после чего с девчонками ночь покувыркался, — на этих мыслях я толкнул плечом защитника Астафьева. — С одними дедами в команде весь турнир отыграл, и с вами
— Да-а-а-а! — Гаркнул что есть мочи я. — Е-е-е! Так!
Молодой горьковский вратарь Володя Минеев от досады хлопнул клюшкой по льду, и стянул с себя навороченный вратарский шлем.
— Го-о-ол! — Обрадовались трибуны тому, что в финале ещё ничего не ясно.
— Ну, Ванюха! Две поллитры выставлю, если одолеем «Торпедо»! — Заорал Данилыч.
— А я — три! — Приобнял меня физорг Самсонов. — И закусь! Сразу после игры.
— Да я из принципа, мужики, ради победы здесь костьми лягу, — я зло посмотрел на немного растерявшуюся пятёрку лучших игроков главной команды города Горького, которые сейчас предъявляли претензии друг к другу.
Глава 19
Под конец второго тайма, когда мои «деды» подсели, я снова выпустил ПТУшников, но засушить игру на последней минуте не удалось. И форварды «Торпедо» Мишин, Федотов, Фролов нам залепили пару безответных банок. Табло хоккейного стадиона под открытым небом во время перерыва показывало неутешительные цифры: 5–3. Кто-то крикнул с трибун нам, что сливай воду ремонтники. А кто-то наоборот подбодрил: «Мужики давай, все работяги за вас!»
— Может, поставим сейчас пацанов в защиту, а нас ветеранов в нападение? — Предложил «новую» тактическую уловку Данилыч.
— Хоть так вас переставляй, хоть сяк, всё равно вместо двух больших разниц, получается две большие задницы, — я нервно постучал кулаком по краю деревянного борта. — Погоди, мужики, сейчас узнаю регламент турнира, есть одна хитрая идейка.
Я перемахнул через борт, пересёк хоккейную коробку и обратился к организатору заводских соревнований, который сидел за столом:
— Товарищ главный судья, а если встреча закончится вничью? Что дальше?
— Ну, ты и наглец, — захохотал товарищ из профкома, что вёл протокол игры. — Хотите сыграть вничью с «Торпедо»! В одном месте не треснет?
— Будете пробивать по три штрафных броска, — к нам подъехал судья в поле Володя Кудряшов.
— А может все три буллита исполнить один и тот же игрок от команды? — Я пропустил мимо ушей колкость про то, что в одном месте может и треснуть. Хотя кулаки сжались сами собой, и на какой-то миг товарища из профкома я увидел в гробу в окружении заплаканных родственников.
— Если вы сыграете вничью, то можете пробивать штрафные как угодно, чем угодно и кем захотите, — продолжал потешаться профкомовский деятель.
— Ха-ха, — хмыкнул я. — Занесите ваши слова в протокол, чтобы потом не возникло необоснованный претензий.
Я развернулся и покатил к своей скамейке запасных. План второго тайма перед моим внутренним взором выстроился с невероятной четкостью. Девять минут тянем время, валяем дурака. За это время «Торпедо» не будет рвать жилы, чтобы нас добить и дожать. А в последнюю минуту заталкиваем им две шайбы, как в первом тайме. Они даже не успеют разозлиться и включиться на полные обороты, как придёт время пробивать штрафные броски, в которых я — дока! Я посмотрел вверх на холодное осеннее солнце, и оно внезапно подмигнуло мне, выглянув из-за маленькой заблудившейся тучки.