Тафгай
Шрифт:
— Знаешь, почему это место называется Соляной сад? — Возбужденно зашептала женщина, при этом умудряясь ещё и целоваться, больно прикусывая мои губы.
— Почему? — Переспросил я, шаря руками уже под одеждой заговорщицы.
— Здесь были бывшие, а-ах, склады, какой ты быстрый, — выдохнула она.
— Нам хоккеистам медлить некогда, — объяснил я свою стремительность, разворачивая барышню к себе тыльной частью. — На льду крутиться нужно так, чтобы шайбу отнять, соперника обвести, и забить, а за всё про все в ответ тебе ничего не было.
— Ой! — Ойкнула незнакомка,
— Триста двадцатый, — пробормотал я, пытаясь как-то сложить одно с другим, и явную сексуальную озабоченность и верность мужу.
— Я сразу поняла, что ты приезжий, — женщина снова впилась в меня больным для губ и страстным поцелуем. — Я тебя сама найду, мой Иван Тургенев, — хохотнула она и побежала по газону, скрывшись в темноте.
«Ну, любовный хренов теоретик! — отчитывал я голос в своей голове. — Надо брать, надо брать. Сказано же было, что дело не чисто! Теперь заткнись хотя бы на неделю, пока я в состав пробиваюсь. Одни неприятности от тебя. Лучше бы во время матча подсказывал, кому пас отдать надо, кто открылся, кого наоборот защитники прикрыли».
Я зло мерил шагами Московский проспект, направляясь в гостиницу. Танцы, пока мы целовались с ненормальной любительницей литературы закончились, разобрали не только самых красивых, средних и не очень, разошлись вообще все. И вдруг проходя мимо очередной панельной пятиэтажки, я услышал крик. Либо животное какое-то мучают, либо к человеку пристают с высоким женским голосом, мне всё равно, планка мигом упала, и я тут же ринулся разбираться — что за хня?
— Отцепитесь! — Крикнула девушка где-то в глубине плохо освещённого двора. — Спасите!
Девчоночьи крики перемежались мужским гоготом.
— Да не рыпайтесь дуры! — Услышал я, уже подбегая.
И когда я вылетел на нехорошую компанию, расклад сил оказался такой, четверо мудаков, и две девушки, которые отмахивались сумочками. Двоих первых балбесов, что оказались на пути я без разговоров столкнул лбами. А о чём с ними вести беседу, не о Тургеневе же? Они и «Муму» в жизни никогда не читали. Поэтому следующего я долбанул правым боковым в челюсть. Чтоб значит, когда придёт в себя, записался в библиотеку. А то отстает пока культурный уровень уличной шпаны от европейских стандартов. Четвёртый же с криком: «Наших бьют!», уверенно и смело побежал за подмогой. Кстати, которая вполне могла и подойти. А вдруг их там человек двадцать? Да и эти, враги русской классической литературы, скоро очухаются.
— Делаем ноги, девчонки, — подмигнул я двум зарёванным подружкам.
И мы, не сговариваясь, понеслись в противоположную сторону, потом куда-то свернули и тут полил неприятный сентябрьский дождь.
— Давай в подъезд, — пискнула одна девушка.
С этим предложением я согласился, и мы забежали наугад за деревянную скрипучую, без всяких кодовых замков дверь.
— Поднимемся на площадку между вторым и третьим этажом, — шепнул я. — Так на всякий пожарный.
Девушки нервно хихикнули и мы, стараясь ступать как можно тише, поднялись вверх по лестнице. И тут я, наконец, рассмотрел кого спас от необразованных неандертальцев. Два светло-серых коротких плаща, черные туфли, прическа «Бабета» из пшеничных волос на голове, и хитрые красивые глаза. Передо мной стояли две копии и улыбались. Близнецы! Кстати, у меня в юношеской команде играли двое братьев близнецов. Что характерно тренеры их путали, а мы легко различали. Но этих девчонок я пока отличить не мог, ведь мы даже ещё не познакомились.
— Меня Иван зовут, — представился я первым.
— Аня и Таня, — сказала за себя и сестру более бойкая девушка.
— Вроде взрослые девчонки, а не знаете, что гулять в такое время опасно для здоровья, — я серьезно посмотрел на них.
— Да были у нас провожающие, на танцах познакомились, — тяжело вздохнула разговорчивая Аня. — Но как этих увидели, разбежались.
— Ясно, спасайся, кто может. Есть такое предложение, пока дождь льёт, — я кивнул в окно, по подоконнику которого громко барабанили тяжёлые капли, — я вас до дома провожу. Не думаю, что шантрапа в такую непогоду будет долго бегать. Пошли?
— У нас зонта нет, — тихо пролепетала Таня.
— Ничего у меня есть плащ, — я снял с себя элемент своего выходного костюма и поднял над собой. — Я сам буду зонт.
Мы, осторожно оглядевшись, вынырнули из подъезда и посеменили дальше по неизвестным мне проулкам. Я, как древний Атлант, который по греческой мифологии держал небосвод на своих плечах, распростёр могучие руки и придерживал плащ, а девчонки, обнимая меня за талию, иногда взвизгивали, когда мы случайно наступали на невидимые в темноте лужи. И хоть идти было всего ничего, сёстры жили в общежитие областного училища искусств, в сталинской пятиэтажке, вымокли мы, по крайней мере я, до нитки.
— Зайдешь к нам в гости? — Спросила озорная Аня, при этом сестра недовольно её ткнула локотком в бок. — Мы тебе верёвку скинем из кухни второго этажа.
— Нет, лучше вы завтра приходите в «Алмаз» на хоккей, я вам билеты достану, — я накинул на себя плащ и поёжился. — В пять часов СКА и «Химик» из Воскресенска играют, а там что-нибудь придумаем. Ресторан, кино или мороженное.
— Вдвоём что ли приходить? — Удивилась Татьяна.
«Обеих надо брать», — ожил идиотский голосок, который никаких угрызений совести за собой не чувствовал.
— Вот чего я точно не люблю, так это дискредитации ни в каком виде, поэтому приходите вдвоем, — я улыбнулся и чмокнул сестёр в мокрые от дождя щёчки.
***
В субботу 18 сентября наше горьковское «Торпедо» получило всего один час льда во дворце спорта «Алмаз», причём сразу после завтрака. Ведь кроме нас должны были потренироваться ещё пять спортивных коллективов, участвующих в кубке имени космонавта Белова. Поэтому в десять часов утра недовольная и изрядно помятая команда выстроилась перед главным тренером Прилепским. В глазах своих партнёров, лично я читал один единственный немой вопрос: «Где бы поправить здоровье?»