Таганка: Личное дело одного театра
Шрифт:
916
В своем покаянном монологе во втором томе «Мертвых душ» Чичиков говорил: «Я действительно лгал, я не имел ни детей, ни семейства; но, вот бог свидетель, я всегда хотел иметь жену, исполнить долг человека и гражданина, чтобы действительно потом заслужить уваженье граждан и начальства…».
917
Строка из стихотворения Н. А. Некрасова «Блажен незлобивый поэт…», написанного 22 февраля 1852 г., на следующий день после смерти Н. В. Гоголя.
918
Письмо
919
Речь о статье И. С. Тургенева, написанной им на смерть Н. В. Гоголя. Тургенев предложил статью газете «Санкт-Петербургские ведомости», однако цензура не пропустила ее. Запрет был подтвержден попечителем Петербургского учебного округа и председателем цензурного комитета М. Мусиным-Пушкиным. На запрос начальника П1 отделения и шефа жандармов гр. А. Ф. Орлова Мусин-Пушкин ответил, что ему «казалось неуместным писать о Гоголе в таких пышных выражениях, едва ли приличных, говоря о смерти Державина, Карамзина или некоторых других наших знаменитых писателей, и представлять смерть Гоголя как незаменимую потерю, а не разделяющих это мнение — легкомысленными или близорукими». Тогда Тургенев переслал статью в Москву — она появилась на страницах газеты «Московские ведомости» под названием «Письма из Петербурга», а затем стала поводом для ареста писателя. Как писал Тургенев Полине Виардо, «это только послужило предлогом — статья сама по себе совершенно незначительна. Но на меня уже давно смотрят косо и потому привязались к первому представившемуся случаю… Хотели заглушить все, что говорилось по поводу смерти Гоголя, — и кстати обрадовались случаю подвергнуть вместе с тем запрещению и мою литературную деятельность» (Тургенев И. С. Собр. соч. М.: Правда, 1949. Т. 11. С. 96). Письмо от 1 мая 1852 г.
920
Это предложение Еремин высказывает иронически: на праздниках в честь бога Диониса, давших начало античному театру, корифей хора нес фалл, символ плодородия.
921
В финале спектакля Гоголь произносил монолог, заканчивавшийся словами: «И никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех правителей, не в силах поправить зла, как ни ограничивай он дурных чиновников приставленьем в надзиратели других чиновников. Знаю, меня будут обвинять в суровой жестокости, но я должен обратиться в бесчувственное орудие правосудия, в топор, который должен упасть на головы виновных». Сам Н. В. Гоголь вложил этот текст в уста героя второго тома «Мертвых душ», генерал-губернатора, выступавшего перед чиновниками города.
922
А. А. Смирнова имеет в виду спектакль «Товарищ, верь…» (1973).
923
Речь идет о спектакле «Бенефис» (1973).
924
Мотивы «Театрального разъезда» пронизывали всю композицию «Ревизской сказки».
925
В
926
В монологе художника были, например, такие слова: «Прежним художникам чересчур много приписано достоинств; все они до Рафаэля писали не фигуры, а селедки. Микель-Анджел — хвастун, потому что он хотел только похвастать знанием анатомии, грациозности в нем нет никакой». И т. д. А затем, «бешено хохоча», художник из «Ревизской сказки» выкрикивал: «Психе! (дает пинок). Марс! (пинок). Байрон! (пинок). Гофман! (пинок). Шиллер! (пинок). Рафаэль! (пинок в воздух). Леонардо да Винчи! (В воздух)» И т. д. Далее появлялись люди в белых халатах, которые уводили его.
927
В тексте «Завещания», звучащего со сцены, — пять пунктов:
«1. Завещаю… тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения.
Завещаю… не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном.
Завещаю… вообще никому не оплакивать меня, и грех себе возьмет на душу тот, кто станет почитать смерть мою какою-нибудь значительною или всеобщею утратой.
Завещаю…по смерти моей не спешить ни хвалой, ни осуждением моих произведений в публичных листках и журналах.
Соотечественники! Страшно!., я вас любил, любил тою любовью, которую не выказывают, которую мне дал Бог, за которую благодарю Его, как за лучшее благодеяние, потому что любовь эта была мне в радость и утешение… Может быть, посмертный голос мой напомнит вообще об осмотрительности.».
928
Композитор А. Г. Шнитке.
929
Над спектаклем «Ревизская сказка» работал художник Э. С. Кочергин. Сценографию Кочергина критика истолковывала так: «В макете к спектаклю Московского театра драмы и комедии на Таганке „Вечер Гоголя“ пространство трактовалось как гигантская смирительная камера, стены которой наглухо затянуты серым шинельным сукном. <…> Возникает образ адского чрева, мрачного застенка, куда втиснуты жертвы петербургского казенно-демократического механизма, жертвы жизни, управляемой демоническими законами» (Любомудров М Языком суровых символов // Советская культура. 1977. 21 июня).
930
В тех сценах спектакля, где использовался «Театральный разъезд», правительство упоминалось неоднократно. Одна из наиболее ярких реплик звучала так: «Это не осмеяние пороков, это отвратительная насмешка над Россией — вот что. Это значит — выставить в дурном виде самое правительство. (В этом месте реплика перебивалась современной песней.) Потому что выставлять дурных чиновников и злоупотребления — значит выставлять самое правительство. (Здесь снова звучала песня.) Не следует выставлять таких представлений».