Тагу. Рассказы и повести

Чиковани Григол Самсонович

— Это Мариам Твалтвадзе, товарищи, — обратился Ясон к собравшимся.

Все забыли о Платоне и Несторе.

А те остановились поодаль от людей, с откровенным интересом разглядывая друг друга. Нестор начал догадываться, откуда явился этот гость.

— Возможно, я поступаю не совсем хорошо, — признался он Платону, — но ведь я делаю это не из личных интересов, а ради общего дела. Каких-нибудь полтора года назад у нас собирали лист то первого, то второго сорта. Собирает женщина лист первого сорта неделю, другую, а потом, смотришь, в один прекрасный день она ставит тебе на весы лист второго сорта. Теперь же, с тех пор как у нас

появилась Майя, я и в глаза не видел листа второго сорта. Но если время от времени не подтягивать людей, то они успокаиваются на достигнутом, и тогда уж качества от них не требуй. Это, я думаю, и вам хорошо известно, брат мой! — Нестор посмотрел на Платона, и у него отлегло от сердца. Гость слушал внимательно и, похоже, со всем соглашался. Нестор осмелел, его голос окреп, и он продолжал назидательно: — Все мы должны работать так, чтобы сегодня делать больше и лучше, чем вчера, а завтра — еще лучше и больше, чем сегодня. — Нестор произнес эти слова с таким видом, будто они принадлежали лично ему и он лично лишь в знак особого доверия сообщает их Платону. В заключение Нестор добавил с гордым и даже несколько заносчивым выражением: — Так я наставляю их каждый день, и вот, пожалуйста, результаты! — Он поднес флешь к самому носу Платона. — Из сорока тысяч листьев этот оказался самым плохим. Ну, что вы скажете на это, дорогой гость?

— Ничего пока не скажу.

— То-то же! Так вот этот, самый плохой лист я, возможно, пустил бы не первым сортом, а как материал для "букета".

— Что значит — возможно, пустил бы? — нахмурился Платон. — По-моему, это и есть самый настоящий материал для "букета", — добавил он твердо, а сам подумал: "Пойди теперь не верь людям, когда они говорят, что существуют двойники. Даже страшно становится, до чего этот человек характером похож на меня. Ну, точная копия! И говорит, как я, слово в слово. Конечно, это Майя передала ему мои мысли и словечки. Определенно она! Ну, что ж! Я не возражаю, пусть пользуется!" — Платон самодовольно покрутил усы, выпрямился и протянул Нестору руку:

— Будем знакомы, я Платон Чиладзе из Напичвнари!

— Платон?! — воскликнул пораженный Нестор с несвойственной ему живостью. — Я очень, очень рад, дорогой брат, — говорил он, тряся изо всех сил огромной рукой маленькую руку Платона. Заметив, что Платон не испытывает особенного восторга от его рукопожатия, Нестор смутился и пробормотал: — Может, конечно, мы не совсем правильно поступаем?

— Ну, это вы бросьте, — горячо возразил Платон. — Я убежден, что мы поступаем совершенно правильно. Что мы говорим народу? Не успокаивайтесь, значит, на сегодняшних успехах, говорим мы, делайте завтра больше и лучше.

— Да, я тоже так думаю, — с облегчением вздохнул Нестор и только теперь вспомнил, что он не представился Платону: — Я — Нестор Парцвания, весовщик бригады Майи Кочакидзе, — и снова протянул Платону руку.

Со стороны моря подул свежий ветер. Черные тяжелые тучи вплотную приблизились к плантации. Сверкнула молния, где-то вдали раздались глухие раскаты грома.

На чайные листья упали первые крупные капли. От земли поднялся запах горячей пыли. Дождь все усиливался. Вот он пролился над мандариновым садом, затем перешагнул через дорогу и весело забарабанил по железной крыше приемочного пункта.

Нестор и Платон поспешили под навес.

Это был веселый и необыкновенно щедрый ливень. В воздухе стоял острый запах мокрой земли и чайных листьев. Причудливые

зигзаги молний разрезали небо, раскатисто гремел гром, и сквозь рваные облака время от времени показывалось голубое небо.

— Скоро пройдет, — сказал Нестор Платону, заслоняя его от дождя, который при порывах ветра забирался и под навес.

— Поглядите, поглядите, что делает Майя со своими сборщицами! — неожиданно воскликнула Гванца, и все невольно обернулись.

— Она собирает воду, — сказала Гванца. — Вот молодчина Майя! Чего же вы стоите, девочки? — обратилась она к подругам. — Айда за мной! Лист потом успеем сдать. — Гванца быстро разулась, сняла чулки и выбежала из-под навеса.

Девушки устремились за ней.

— Ой, в такой ливень!

— Сумасшедшая, да и только!

— Поглядите, как она несется в гору!

— Вся в Майю наша Гванца.

Мариам вопросительно посмотрела на Ясона.

— Посмотрите, все вышли собирать воду! — сказал Ясон и добавил, встретив вопросительный взгляд Мариам: — За водой охотятся наши девчата.

— За водой?!

— Да. Это Майя придумала: на каждой террасе вырыты глубокие ямы, которые заполняются дождевой водой. Теперь нам не страшна никакая засуха.

— Так, значит, вы поливаете плантации? — спросил Платон, приближаясь к Ясону.

— А как же, почти везде!

— Неужели это Майя придумала? — воскликнул Платон и с гордостью добавил: — Наша Майя?

Услышав эти слова, Мариам сердито посмотрела на Платона, но он сделал вид, будто и не догадывается, за что она сердится на него. Платон собрался еще что-то добавить, но тут подъехала синяя "победа" и круто остановилась перед навесом.

Распахнулась дверца, и из машины вышел председатель колхоза Сардион Гетия. Не задерживаясь, он прямо направился к Мариам. На нем был костюм военного покроя и плащ. Его походка, движения, строгое, почти суровое лицо говорили о сдержанности в проявлении чувств, однако сейчас это не вполне удавалось ему.

— Я ехал встретить вас, но меня задержали на строительстве, — сказал он и протянул Мариам руку. Тут только Сардион заметил, что рука у него в грязи, но не смутился, быстро вытер ее о полу плаща и улыбнулся. — Учился у одного замечательного каменщика класть кирпичи, — пояснил он. — А на тебя, Ясон, я в обиде. Осрамил ты меня, да и только! Куда ты привел гостей?

— А где найти для них лучшее место? — обиженно нахмурился Нестор. — Приемочный пункт чайного листа — это зеркало всей нашей работы.

— Погоди, погоди, не преувеличивай, Нестор! — улыбнулся председатель.

— Он не преувеличивает, — вступился за Нестора Платон. — Здесь видно и качество и количество работы. Значит, здесь видно, как трудится народ. Поглядишь на корзины, и словно в зеркало заглянул…

— Против этого я не возражаю, дорогой Платон, — уступил гостю председатель. — А теперь прошу, поедемте со мной. Надо же вам отдохнуть с дороги.

— Нет, мы хотим сперва повидать Майю, — сказала Мариам, услышав доносившийся с плантации звонкий голос Майи. Мариам узнала бы этот голос среди тысячи других голосов. На мгновение она забыла, для чего приехала сюда. Сейчас Мариам думала только о том, как прижмет к груди свою милую вострушку, как заглянет в ее умные родные глаза…

Ливню надоело плясать на одном месте, он устремился в сторону гор. Вскоре над плантацией, над морским побережьем заголубело необыкновенно чистое, словно промытое в семи водах, небо.