Таинственная река
Шрифт:
Но в «Спайрисе» было полно народу, вокруг стойки бара люди толпились в три ряда, и надо было простоять не меньше двадцати минут, чтобы дождаться выпивки. Они решили поехать в бар «Кучерявый чудак» в Округе, выкурили в машине еще по сигарете с марихуаной, и тут Кейти почувствовала назойливые покалывания в основании черепа, вызванные воздействием наркотика.
— Эта машина преследует нас.
Ив посмотрела через заднее стекло на огни идущей за ними машины.
— Да нет, не похоже.
— Она идет за нами от самого бара.
— Послушай, Кейти, мы и от бара-то отъехали всего секунд тридцать
— Ох-х-х.
— Ох-х-х, — передразнила ее Дайана, икнула со смешком и передала Кейти сигарету с травкой.
— По-моему, там подозрительно тихо, — приглушенным голосом произнесла Ив.
Кейти, посмотрев в окно, сказала:
— Они закрылись.
— Действительно, уж слишком тихо, — подтвердила Дайана и неожиданно расхохоталась.
— Суки, — сказала Кейти, пытаясь сдержать раздражение, которое только усилило приступ беспричинного хохота у ее подруг.
Она, откинувшись на заднем сиденье, расслабилась; затылок умостился между подлокотником и сиденьем, щеки кололо как иголками — такое случалось с ней в те редкие времена, когда она курила травку. Хохот смолк, и она почувствовала, что погружается в дремоту; поле зрения затянуло белым тусклым светом, а в голове стучала мысль, что ты ради этого и живешь, чтобы смеяться как дура со своими лучшими подругами-дурами, заливающимися дурацким смехом в ночь перед тем, как ты выйдешь замуж за человека, которого любишь. (В Вегасе, ну так что ж. В состоянии похмелья, ну так что ж.) И все-таки это было главным. Это было ее мечтой.
Четыре бара, три порции алкоголя, два телефонных номера на салфетках; Кейти и Дайана были под таким кайфом, что когда они, укуренные, оказались в «Макгилл-баре», то продолжали танцевать под мелодию «Сероглазой девушки» и после того, как музыкальный автомат уже замолчал. Ив запела «Качаясь и скользя», а Кейти с Дайаной принялись тут же качаться и скользить, как будто и впрямь попали в водопад, а потом в водоворот, покачивая бедрами и тряся головами так, что растрепавшиеся волосы покрыли их лица. Парни, находившиеся в «Макгилл-баре», подумали, что девушки буйствуют; а через двадцать минут, когда они добрались до «Браун-бара», они были уже в таком состоянии, что не могли войти в дверь.
У входа в бар Дайана и Кейти поддерживали Ив, висевшую у них на руках; она все еще пела (на этот раз песню Глории Гейнер «Я все переживу»), но в этом, однако, была только часть проблемы, другая заключалась в том, что Ив не держалась на ногах, ее мотало из стороны в сторону, как стрелку метронома.
Таким образом, они, еще до того как вошли в «Браун-бар», дошли до такой кондиции, что единственное, что могли предложить в баре трем не стоящим на ногах девицам из Ист-Бакингема, так это отправиться в «Последнюю каплю», неприглядное заведение трущобного типа, расположенное в районе «Квартир», пользующееся самой дурной славой: три квартала домов ужасающего вида, где полчища торговцев сигаретами с травкой и прочей наркотой вместе с проститутками и сутенерами заполняют улицы, танцуя прямо на проезжей части; их танцы состоят сплошь из двусмысленных похабных движений; машина без хитроумного противоугонного устройства и системы сигнализации не простоит на этих улицах и полутора минут.
Вот
— Ты немного перебрала, Кейти? — спросил Роуман.
Кейти, напуганная Роуманом, нашла в себе силы улыбнуться ему. Роумана боялись почти все. Симпатичный парень, проворный в делах, он мог веселиться и забавлять всех без устали, если ему это нравилось, но мужского начала в Роумане не было; в его глазах, напоминающих рекламные картинки, начисто отсутствовало хоть что-то похожее на человеческие чувства.
— Я малость на взводе, — призналась она.
Ее признание развеселило Роумана. Он коротко рассмеялся, блеснув ровными белыми зубами, и отхлебнул джина из стакана, который держал в руке.
— Значит, малость на взводе? Это не беда, Кейти. Хочу кое о чем тебя спросить, — сказал он, галантно склонив голову. — Ты думаешь, Бобби придет в восторг, когда узнает, что ты вытворяла в «Макгилл-баре» сегодня вечером? Ты думаешь, ему это понравится?
— Нет.
— Мне тоже это не нравится, Кейти. Ты понимаешь, о чем я толкую?
— Ну, да.
Роуман приложил к уху ладонь, сложенную рупором.
— И о чем же?
— Ну, да.
Роуман, не отнимая руки от уха, наклонился к ней.
— Извини, так о чем же?
— Я сейчас же иду домой, — ответила Кейти.
Роуман улыбнулся.
— Ты уверена, что это то, что надо? Я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь.
— Нет. Нет. Мне уже достаточно.
— Конечно, какой разговор. Послушай. Может, хочешь еще сигаретку?
— Нет, нет, спасибо, Роуман, мы уже за все расплатились.
Роуман, обхватив рукой свою подружку, притянул ее к себе.
— Поймать тебе такси?
Кейти чуть не сделала глупость, намереваясь сказать, что машину сюда вела она, но вовремя сдержалась.
— Нет, нет. В такое-то время? Мы проголосуем и нас подбросят без проблем.
— Вообще-то правильно. Ладно, Кейти, до скорого.
Ив и Дайана были уже в дверях, вернее — они так и остались стоять там, как только увидели Роумана.
Когда они шли по тротуару, Дайана спросила:
— Господи, а ты не думаешь, что он может позвонить Бобби?
Кейти покачала головой, хотя и не очень уверенно.
— Да нет, Роуману не к лицу сообщать плохие новости. Он просто все сечёт.
Она на мгновение закрыла лицо рукой и в наступившей темноте почувствовала, как алкоголь превратил ее кровь в тяжелую колючую жижу, которая давит на нее с огромной силой, этой силой было одиночество. С тех пор, как умерла мать, ее никогда не покидало чувство одиночества, а мать ее умерла давно, давным-давно.
На парковке Ив вырвало; шина заднего колеса голубой «тойоты» Кейти оказалась забрызганной. Когда рвота закончилась, Кейти вынула из сумочки флакончик с эликсиром для полоскания рта и протянула его Ив, а та, беря флакончик, спросила: