Таинственное излучение
Шрифт:
Хирург так и сказал, что к вечеру все регенерирует и даже следов не останется. Как его зовут? Кажется, ГХВ–123 или РГХВ–123, точно не помню. Но очень серьезный. Уже если обещал, то так и будет.
Вот только дома могут быть небольшие неприятности. Она никому не сообщила о том, что собирается делать. Только оставила записку на своей кровати под подушкой. Чтобы родители не волновались. В последнее время они очень много работали. Но перед сном приходили поцеловать ее. А в день рождения утром на тумбочке обязательно лежал подарок.
Сознание постепенно возвращалось к Азе.
«Нос и подарок! Посмотрим нос. Вроде на месте. Это уже хорошо. Но не поймешь, новый или старый? Есть ли здесь зеркало? А вдруг будет болеть? Вроде нет. Лучше пока не двигаться. Только чуть–чуть скосить глаза, На тумбочку. Где должен лежать подарок.
Какой подарок? Ведь она в больнице!».
Но рука сама автоматически стала ощупывать тумбочку.
«Конечно нет. Ведь она не дома».
Аза огорчилась и окончательно открыла глаза.
И первое, что она увидела, был необычайно красивый камушек с цепочкой, лежащий у нее на груди.
«Вот это да! Чудо! Неужели мама пришла?»
Она огляделась по сторонам.
«Почему так многолюдно в зале? Все пришли поздравить ее? Или поглядеть на ее новый нос? Где же здесь зеркало?…
… Лица вроде знакомые, а никого не знаю. Может, заходили раньше к ним домой? А, наконец–то. Здесь ее врач, ГХВ с номером…
… Ничего не говорит. И мамы нет. Ну и пусть себе стоят. Сначала надо рассмотреть камушек поближе».
Аза начала снимать цепочку с шеи. Но ГХВ, он же Дормидонт, решительно пресек ее намерение.
— Послушай нас, Аза, — начал он. — Не волнуйся. Нам надо тебе кое–что рассказать.
Такое вступление очень не понравилось Азе. «Неужели у него ничего не получилось и вместо носа у меня какая–нибудь картошка? Где же зеркало?»
Но Дормидонт уже начал рассказ. И чем больше он говорил, тем больше Аза не знала, что делать.
«Верить всему этому или нет? Роботы никогда не обманывают. Значит и ГХВ говорит правду. Но как в такое поверить? Сама она ничего этого не помнит».
Па и Ма подошли к Азе и подтвердили все слова Дормидонта. У Ма на глазах были слезы. Как будто только дожидалась такого сигнала, разрыдалась и Аза.
— Эх, — огорченно вздохнул Дормидонт. — Эти слезы мне все время были подозрительны. Но прошляпил, не догадался. Верно и на старуху бывает проруха.
— А это что? — всхлипывая, Аза взяла камушек в свои руки. — Как вы узнали, что у меня день рождения?
— Ах, доченька, — вздохнула горько теперь Ма, — Пусть хоть это тебя утешит.
Ма рассказала Азе самую неприятную часть ее истории превращения в человека. О том, что без амулетного камня человек не может жить на земле. И что таких камней у них нет.
— А этот, который висит у тебя, имеет особую историю. После снятия оболочки тебе обязательно нужен был амулет. И я, и Па хотели отдать тебе свой, так как свободных у нас нет. Но пока мы между собой решали,
— Непослушный мальчишка, — слезы опять появились на глазах Ма, — Ведь его амулет мог рассыпаться на крошки. Да и половинка его могла не обеспечить безопасности. Совсем не думает о маме.
— А кто этот Альф?
— Это наш сын. Вот он стоит.
Перед Азой был высокий и немного смущенный мальчишка с точно таким же камнем на шее, как у нее.
— Вот, посмотри, — Ма никак не могла успокоиться.
Она взяла камушки Азы и Альфа и соединила их вместе. Получился один, с едва заметной трещинкой посередине. Да на самом краю трещины была небольшая выбоинка.
— А это? — указала на нее Аза.
Альф разжал ладонь. Маленький блестящий осколочек лежал у него на ладони.
— Какой он хороший, этот ваш Альф, — не удержалась от восхищения своим рыцарем Аза.
После этого настала очередь Азы рассказывать про все, что о ней произошло. Получалось, что когда всех людей спасали в Убежище, Азу просто не нашли. И вместе со всеми ее родители должны были быть замурованы глубоко под плитами укрытия, к сожалению не ставшего преградой для излучения. Азе об этом пока решили не говорить. Пусть хоть первое время надеется на скорое их освобождение.
Саму Азу почему–то спасло подключение Дормидонтом защитной оболочки и других искусственных органов для начала операции с ее носом. Но так как с носом никаких изменений не произошло, то в тот момент, скорее всего, отключился от излучения и сам Дормидонт.
После этого в истории шло темное место. Которое начало светлеть с момента пробуждения Дормидонта от удара по голове.
Считая, что ее родители в безопасности, Аза понемногу успокоилась. Красота голубенького камушка с цепочкой почти полностью примирила ее со сложившейся ситуацией. Ох, как это было похоже на ту Азу, которую знали все они и о которой ничего не знала только сама Аза.
— А почему вы все называете меня Азой? — только теперь смогла спокойно поинтересоваться она.
— Это были твои первые слова после пробуждения, — поспешно пояснил Дормидонт. — Я оживлял тебя как робота, а ты твердила «Аза, аза, аза…». Грешным делом, я подумал тогда, что в тебе что–то заело и устроил за это небольшую взбучку.
— Это как?
— Да по старинному рецепту дал тебе пару подзатыльников.
— И что?
— Помогло. И даже больше.
— Даже больше?
— После этого ты меня и всех остальных наградила теми именами, которые мы сейчас носим. Тогда это казалось очень странным для роботов. Теперь мы к этому привыкли и даже благодарны тебе.
— И Дормидонту, — вступил в разговор Жвачкин, долго ожидавший своей очереди. — За то, что он так мудро ввел тебя в жизнь.
— Это — Жвачкин, — представил его Дормидонт. — Ты наградила его двумя именами. Он у нас еще и Шоколадик.