Таинственное превращение
Шрифт:
— За Жана Морейля.
— Кто это? Я его не знаю.
— Знаете, тетя, знаете! Жан Морейль. Его вам представили у Пойяк… Тетя, что с вами?
Женщин вдруг разделила пропасть. У мадам де Праз было испуганное лицо. Жильберта глядела на нее смущенная, сбитая с толку.
— Ничего, детка… я взволнована, это вполне естественно…
Но Жильберта внезапно почувствовала холодок. Мадам де Праз сейчас же поняла это, подошла к племяннице и взяла ее за руку.
— Видишь ли, Жильберта, я люблю тебя так же, как если бы была твоей матерью… Я очень боюсь, не слишком
Жильберта изменилась в лице, нахмурила брови. Заметив это, графиня ласково привлекла ее к себе и погладила по кудрявой мальчишеской головке.
— Ну, ладно, — сказала она. — Дай мне время познакомиться с этим молодым человеком, собрать о нем необходимые справки; и если он такой, как ты думаешь…
— О, за это я спокойна!
— Ну, ступай одевайся, детка! Мы еще поговорим о твоих планах… Ты не поцелуешь меня, Жильберта?..
Заметно раздосадованная девушка вяло коснулась губами лба графини и вышла из комнаты гораздо менее бойко, чем вошла.
Оставшись одна, графиня де Праз уже не сдерживала больше своей душевной тревоги, которая отразилась в ее мутных глазах. Несколько минут шагала она по комнате, сложив руки за спиной.
Царила тишина. Погруженная в свои горькие размышления, графиня машинально двигалась среди суровой обстановки своего кабинета, который служил этой деловой женщине чем-то вроде рабочей комнаты. Главным украшением его был внушительный несгораемый шкаф. Оригинальность этой комнаты заключалась в том, что все стенные ее украшения состояли из военных трофеев дикарей. Здесь были африканские щиты из кожи и древесной коры, копья, стрелы и ассегаи [1] .
1
Длинное копье дикарей.
Графиня бросила на это варварское снаряжение задумчивый взгляд. Какие-то неприятные воспоминания заставили ее нахмуриться. Внезапно остановившись посреди комнаты, она сначала безнадежно махнула рукой, а потом, видимо, на что-то решилась.
— Посмотрим! — прошептала она.
Нажав кнопку, на которой было обозначено «граф», она сняла трубку.
— Алло! Лионель!..
Мадам де Праз говорила тихо, стараясь заглушить свой голос и прикрывая рукой отверстие трубки.
— Лионель!
Ей, наконец, ответили каким-то нечленораздельным ворчанием.
— Алло! Лионель…
— А? Что? Мама?
— Ты еще спишь?
— Вернее, еще не проснулся.
— Поздно вернулся?
— Не знаю, когда…
— Хорошо. Подожди меня.
Мадам де Праз осторожно отворила дверь, на цыпочках прошла через вестибюль и тихонько поднялась на верхний этаж.
Беспорядок в комнате сына свидетельствовал о его буйном возвращении. Фрак валялся на полу, цилиндр был напялен на часы, помятый белый
— Боже мой! Мама! — воскликнул молодой человек, вскакивая с постели. — Я опять заснул.
Взглянув на эти вещи, слишком явно говорящие о беспутно проведенной ночи, мадам де Праз спросила:
— Лионель, сколько тебе лет?
— Двадцать три, — ответил он с лукавой улыбкой.
— Бездельник!
Однако она поцеловала его с нескрываемым восхищением.
Она уселась на край постели и погрузила свой тусклый взгляд в бегающие глаза сына.
— Что с вами? — спросил он. — Чем вы так озабочены? Что-нибудь новое?.. Вы бледны, maman.
— Лионель, что я говорила тебе четыре года тому назад, когда умер твой дядя?
— Вы сказали, что были бы очень счастливы, если бы я женился на Жильберте, и что я должен ей понравиться… Вы об этом?
— Да. Это моя мечта. Ну, и чего ты добился?
— Я…
Лионель умолк и опустил вниз злые глаза.
— Я тебе отвечу сама, — сказала мадам де Праз сердито. — Вот чего ты добился: Жильберта втюрилась в какого-то Жана Морейля и хочет за него выйти замуж.
Лицо Лионеля сразу подурнело, как будто по волшебству, и он не сдержал проклятия.
— Она сама вам сказала? — спросил он.
— Только что.
— Что вы ей ответили?
— Ничего определенного. Она свободна!
— Свободна? Я надеюсь, вы заявите свои права! Покажете свою власть…
— Какие права? Какую власть? Подумай, милый мальчик! Жильберта — полная хозяйка. Я всего только ее домоправительница. Мы здесь в ее доме! Чего я добьюсь, если без всякого основания воспротивлюсь воле моей племянницы? Вооружившись кодексом законов, она живо от меня избавится и потребует у меня отчета, который… Твои карточные долги, Лионель… Ты хорошо знаешь, что…
— Стой! Я понял. Хорошо, хорошо!
— Я всегда лелеяла мысль, — продолжала графиня, которая, казалось, уже близка была к слезам, — что ты женишься на ней и в качестве мужа изменишь наше положение и вознаградишь меня за мои страдания…
— Да, да, знаю, — нетерпеливо прервал ее Лионель. — Но еще не все погибло, подожди! Я вел себя глупо, сознаюсь. Я давно должен был постараться ей понравиться. Может быть, еще не поздно… Будет не поздно, если вы найдете вескую причину устранить этого Морейля. И тогда… я заглажу мое невнимание к ней… На наше несчастье попался нам этот Морейль! Это замечательный субъект, редкий образчик добродетели.
— Разве ты с ним знаком?
— Настолько, насколько такой человек, как я, может быть знаком с таким человеком, как он.
— Объясни.
— Это человек серьезный, усидчивый, художник-дилетант. Его нельзя встретить ни в барах, ни на дансингах, — с кривой усмешкой сознался Лионель. — А я…
— Он богат?
— Очень. Особняк на авеню дю Буа. Лошади. Автомобиль «Роллс-ройс». Ни одного порока. Ни дамы сердца, ни вообще какой-нибудь дамы. Одним словом — безупречен!
Мадам де Праз грустно и недоверчиво прервала его.