Таинственное превращение
Шрифт:
Где змея? Этот ужасный вопрос тяготел над нами, ввергал нас в отчаяние… Следующие за этим дни и ночи мы проделали все на свете, чтобы найти ее. Передвинули мебель, сняли деревянную обшивку со стен. Исследовали водопроводные трубы, печи, выкурили дымом калориферы, заложили цементом решительно все отверстия. Парк был осмотрен пядь за пядью, деревню и лес обошли во всех направлениях. И ничего не нашли! Но все это не имело смысла, потому что существуют поры, существуют дупла деревьев, трава — словом, тысячи мест, в
Мне не было еще тринадцати лет Все это произвело на меня такое впечатление, что меня пришлось увезти. Люверси мне казалось адом. Я всюду видела змей… И теперь еще — вы сами в этом убедились…
Жан Морейль выслушал рассказ с самым учтивым вниманием и даже поборол ради него свою легендарную рассеянность.
Он спросил с видимым интересом:
— Ну а потом?
— Никто никогда не видел эту змею, — сказала Жильберта, — но что это доказывает? Ровно ничего! Они живут сто лет!.. Во всяком случае, в Люверси я не вернусь ни за какие сокровища!
— Как? Вы туда ни разу не ездили?
— Ни разу. Мне страшно. Для того чтобы я поехала, нужно, чтобы мне показали труп этой змеи! О, я ее узнаю! Еще одной такой не найти. Меня не обманули бы!..
И все-таки я очень жалею о Люверси… У меня остались о нем прелестные воспоминания, и грустные, и веселые! Не могу вам выразить, Жан, как я люблю этот замок, этот парк! Когда я думаю о них, мне кажется, что там ждет меня старенький добрый дедушка. И меня это очень мучает… Мне хотелось бы поехать обнять его… И… я не могу…
— Вы были бы рады, если бы кто-нибудь доставил вам эту змею живой или мертвой?
Жильберта грустно пожала плечами. Она не верила в это. Но, подняв глаза на Жана, она прочла в его взгляде такое горячее участие, что не могла удержаться и протянула ему обе руки…
Они переживали необыкновенную минуту счастья и совсем забыли о свидетельнице, которая кипела злобой, но внешне как будто даже покровительствовала этому любовному дуэту Жан Морейль не удивился, когда она поторопилась прервать их идиллию, продолжая говорить о Люверси и змее.
— Дорогая девочка, — сказала она, делая доброе и умоляющее лицо, — ты должна сделать над собой усилие и побороть свое предубеждение. Уж давно пора. Вот уже пять лет, как змея не обнаружила нигде своего присутствия; значит, она издохла. Я лично думаю, что ее замуровали в одной из тех дыр, которые так старательно заливали бетоном. Теперь уже очевидно, что всякая опасность миновала. И если б ты мне поверила, мы, вместо того чтобы ездить в Довилль, как в прошлом году, или в Эле-Бен, отправились бы этим летом в Люверси…
Жильберта испуганно отмахнулась.
— Ни за что, тетя! И не думайте
— Уговорите ее, мосье Жан. Она вас послушает, — прибегла к его помощи графиня. — Подумайте: ведь Люверси — волшебное место. На всей земле нет лучшего уголка!
— Я это очень хорошо знаю. Но что делать? Я там умру от страха!
Жан Морейль и графиня поглядели на девушку со снисходительной улыбкой.
— Не будем настаивать, не правда ли? — сказал Морейль.
«Черт возьми! — подумала мадам де Праз. — Они всегда будут во всем согласны!»
— И потом, как знать, — продолжал Жан Морейль, — вдруг вам кто-нибудь принесет эту змею живой или мертвой?..
И он задумался о чем-то, несмотря на присутствие Жильберты и ее тетки, которым показалось, что он мысленно отделился от них и унесся куда-то в те таинственные области, которые обозначают словом «небеса».
Однако в основе его мыслей была, по-видимому, какая-то забота. Складка на лбу выдавала внутреннюю тревогу…
— Спуститесь на землю! — резво воскликнула Жильберта.
Лицо Жана осветилось улыбкой, и он впервые перевел им свои мысли в слова.
— Любопытная вещь! — сказал он. — Меня змеи никогда не пугали. Напротив. Я довольно долго жил в Индии, и меня больше всего интересовали укротители змей. Я с некоторыми из них даже подружился и, признаюсь, сам научился их искусству. Я свистел в индийскую дудочку и заставлял танцевать этих змей. Я даже достиг в этом деле довольно большого успеха.
— Неужели? — спросила изумленная Жильберта. — Ну вот: ваше бесстрашие и моя трусость будут компенсировать друг друга! Все к лучшему!.. Скажите, вы об этом думали?
— Нет… Я думал… не знаю о чем… по поводу змей… Не знаю, какое-то неясное, старое воспоминание, что ли, которое я не могу выловить из тумана забвения. Но это пустяки, это не имеет значения…
— Значит, — продолжала Жильберта, которая не в силах была оторваться от этой темы, — значит, можно научить змей танцевать!
— Да, при звуках свирели… Но перестанем о змеях! Не лучше ли для вас оставить этот разговор?..
— Нет, поговорим еще, поговорим!
— Вы бравируете своим страхом, потому что знаете, что нечего бояться…
— Значит, они танцуют?
— Они приподнимаются и покачиваются в такт. Можно также их подзывать, заставить приползти…
— О! Неужели кто-нибудь мог бы, находясь снаружи, вызвать к себе змею, вползшую в дом, или змею, внесенную в комнату?..
Жан Морейль побледнел, заметив волнение Жильберты.
— Неужели это возможно?! — воскликнула изумленная графиня.
— Очень возможно, — сказал Жан Морейль. — Жильберта, давайте займемся чем-нибудь другим…
Но девушка в свою очередь задумалась над чем-то. Лицо ее судорожно сжалось. Она наконец сказала, продолжая думать вслух: