Таинственные превращения
Шрифт:
– Дорогой мой, – начала графиня, – у меня сложилось впечатление, что дело не сдвигается с мертвой точки. Да ты садись, пожалуйста, не суетись и доложи нам о результатах.
– Вы безгранично добры ко мне, мадам, – приторно улыбнулся Обри, с почтительной неловкостью устраиваясь на краешке стула. – Господин граф поручил мне следить за месье Морейлем, чем я и занимался, причем на совесть. Ничего особенного, однако, я не заметил, честное слово.
– Ну а все-таки? Чем занимается этот человек?
– Большую часть времени витает
– Мне тоже так показалось, – кивнула мадам де Праз. – О чем же он, по-твоему, думает?
– Маман, я ведь говорил вам, что Жан Морейль – подающий надежды, усидчивый живописец, – вмешался Лионель.
Графиня остановила сына досадливым жестом.
– Каков его распорядок дня, Обри?
– Господин Морейль встает очень рано и скачет верхом в Буа.
– Всегда туда? Ты уверен?
– Маман, Обри не лжет, – заверил Лионель. – Я сам несколько раз ездил туда вместе с Морейлем.
– Затем, – продолжал привратник, – Морейль возвращается домой, переодевается, выходит на территорию усадьбы и занимается спортом. Завтракает он либо дома, либо в клубе. Иногда по утрам он устраивает пешие прогулки или назначает деловую встречу с кем-то из джентльменов. В остальное время он, как правило, посещает концерты, картинные галереи и музеи, читает в библиотеке, заходит к антикварам и в магазины старьевщиков. В общем, ничего порочащего в его поведении нет.
– Тут что-то не так, – поморщилась графиня. – У него, например, есть автомобиль. Разве он им не пользуется?
– Я тоже озадачился этим вопросом и познакомился с его шофером. Господин Морейль объявляет ему с вечера, куда они поедут на следующий день. Я нанимал то такси, то мотоциклет, чтобы замести следы, и всегда появлялся в назначенном пункте раньше Морейля. Но опять-таки, графиня, ничего странного или подозрительного не обнаружил.
– Куда он ездит?
– Осматривать старинные памятники и усадьбы в предместьях. Посещает антикваров. Шофер у него довольно общительный, я многое у него выведал.
– Он не лжет?
– Не думаю, мадам, я неоднократно проверял его.
– Так-так. Ну а вечерами чем занимается наш эстет?
– Вы удивитесь, но для парижанина его круга господин Морейль выезжает очень редко: в оперу, иногда в мюзик-холл. Никогда не кутит, не играет в карты. Раньше он, вроде бы, как и все молодые аристократы, бывал на Монмартре, но теперь словно забыл туда дорогу.
– Выходит, по вечерам Морейль возвращается домой довольно рано. Что он делает? Работает?
– Да, графиня, он просиживает за столом: листает толстые фолианты, что-то пишет.
Лионель, глядя в окно, задумчиво пояснил:
– Он автор книги «Женщины в произведениях Эжена Делакруа», а теперь заканчивает новый труд: «Дендизм в Англии». Он денди или желает им быть, как д’Оревильи, а также спортсмен и литератор. Когда же ему трудиться, как не по
– Обри, ты подтверждаешь данный факт?
– Ну, мадам, ночью проникнуть в его дом я не могу…
– А с чьей-нибудь помощью?
Обри помолчал, как бы давая понять: «Это довольно опасно, графиня, так недолго скомпрометировать многих людей».
– Ситуация сложная, – резюмировала мадам де Праз.
– Забыл сообщить важную деталь, – оживился Лионель. – Я слышал, что знакомые называют Жана Морейля «человеком, который не спит». Якобы он до зари просиживает за письменным столом и почти не отдыхает. Один из его друзей, врач, обратил мое внимание на его глаза, в которых есть что-то особенное, характерное для людей, регулярно бодрствующих по ночам.
Мадам де Праз раздраженно поджала губы, процедив:
– Все наблюдения: и твое, Обри, и наши с Лионелем, – производимые с утра до вечера, но не с вечера до утра, не дали никаких результатов. Тем не менее мой инстинкт подсказывает…
– Что именно? – прервал ее Лионель.
– Когда на меня глядят чьи-либо глаза, – уверенно заявила графиня, – я всегда определяю, таится в их глубине нечто сокровенное или нет. В случае с Морейлем я готова поручиться, что да. Обри, надо убедиться, что наш денди действительно проводит ночи напролет за работой.
– Как же это осуществить?
– Начни с того, что выясни, не посещает ли его кто-нибудь по ночам и не выходит ли из его дома перед рассветом.
– Вы имеете в виду женщину, маман? – усмехнулся Лионель.
– Чем черт не шутит? – пожала плечами мадам де Праз. – Святых людей на свете нет, это я точно знаю.
– Вы правы, – добавил Обри с пошлой улыбкой.
Глава V. «Странность» Жильберты
– Нет, дорогая, я не нахожу ничего неприличного в том, что Жан Морейль пригласил тебя к себе, – сказала мадам де Праз. – В наш век вполне естественно, что жених зовет невесту в дом, который, вероятно, скоро станет и ее домом. Но так же естественно и то, что мне следует пойти с тобой. Надеюсь, ты не возражаешь?
Стараясь скрыть досаду, Жильберта натянуто улыбнулась и недовольно произнесла:
– Конечно, тетя, я не против, но все-таки вы немножко отстаете от нашего века.
– Ах, Жильберта, как плохо я тебя воспитала! – с выражением снисходительного негодования потрепала мадам де Праз племянницу по щеке.
В небольшой модно обставленной гостиной Жана Морейля был сервирован чай. Мадемуазель Лаваль, пребывавшая в плохом настроении, отмалчивалась, на вопросы отвечала дерзко и невпопад, а затем и вовсе вскочила со стула и принялась ходить туда-сюда вразвалку, как ленивый уличный мальчишка. Графиня понимала, чем недовольна племянница, обижалась на нее, но не подавала виду, чинно лакомясь пирожным и с плохо скрываемым любопытством рассматривая убранство комнаты.