Таинственный мистер Кин
Шрифт:
Конвей недоуменно развел руками:
– И все же десять минут спустя Дерек…
В гостиной повисла тишина. Наконец Эвешэм хлопнул ладонью по столу:
– Но в эти десять минут должно же было что-то произойти! Должно! Но что? Давайте вспомним, как все было. Мы сидели за столом и говорили. Во время разговора Кейпл неожиданно поднялся и, ни слова не говоря, вышел из гостиной.
– Зачем? – спросил мистер Кин.
Его вопрос, похоже, привел Эвешэма в замешательство.
– Простите?
– Я только спросил – зачем.
Эвешэм в задумчивости сдвинул брови,
– То, что перед этим произошло, – мелочь. Ну да, пришла почта. Вы помните, как всем нам было весело. Мы пели новогоднюю песенку. Уже три дня бушевала метель. Такого сильного снегопада мы давно не видели. Дороги замело, газеты и письма не доставлялись. Кейпл вышел посмотреть, не пришла ли наконец почта, и вернулся с огромной стопкой корреспонденции. Дерек развернул газету, пробежал ее глазами и вместе с полученными письмами поднялся наверх. Спустя три минуты мы услышали выстрел… Непонятно… Совершенно непонятно.
– Что же непонятного? – подал голос Алекс Портал. – Он явно получил какие-то неожиданные вести.
– Неужели вы считаете, что мы об этом не подумали? Это же было первое, о чем спросил нас следователь. Самое интересное – Кейпл тех писем не вскрывал. Они стопкой лежали на его столе, и ни одно из них не было распечатанным.
Портал выглядел удрученным.
– А вы уверены, что Дерек их не открывал? Что, если он прочел письмо, а потом его сжег?
– Нет. В этом я абсолютно уверен. Конечно, он мог бы прочитать письмо и сразу его уничтожить. Решение вполне разумное. Но в его комнате ни обрывков писем, ни золы не обнаружили.
Портал сокрушенно покачал головой:
– Поразительно.
– Жуткий случай, – понизив голос, произнес Эвешэм. – Когда раздался выстрел, мы с Конвеем бросились наверх и нашли мертвого Дерека. Я был потрясен.
– Вам, как я полагаю, ничего не оставалось, как позвонить в полицию? – поинтересовался мистер Кин.
– Тогда в «Ройстоне» телефона не было. Я поставил его, когда купил дом. Но, к счастью, в это время на кухне находился местный констебль. Конвей, вы помните того несчастного пса по кличке Ровер? Потерявшегося накануне? Извозчик нашел его замерзшим в сугробе и сдал в полицейский участок. Там установили, что пес принадлежит Кейплу. А тот его просто обожал. Вот констебль в тот вечер и доставил Ровера хозяину. Полицейский появился в доме за минуту до выстрела. Так что он избавил нас от многих проблем.
– Помню, падал сильный снег, – заметил Конвей. – Да и вечер, кажется, был тоже предновогодний. Или это случилось в начале февраля?
– Да, в феврале. Мы вскоре должны были уезжать за границу.
– Абсолютно точно! Был февраль. Ты помнишь Неда, моего жеребца? В конце января он повредил ногу. А Дерек покончил с собой уже после этого случая.
– Тогда это мог быть и конец января. Как же все-таки трудно установить дату по прошествии стольких лет!
– Да, очень трудно, – согласился мистер Кин. – Если только не ориентироваться на какую-нибудь знаменательную дату. Например, день покушения на коронованную особу или начало громкого судебного процесса.
– Ну конечно же! – воскликнул Конвей. –
– А разве не после?
– Нет-нет. Неужели не помнишь? Кейпл хорошо знал супругов Эпплтон. Прошлой весной он неделю провел со стариком, а потом тот скончался. Как-то Дерек рассказывал о нем. Говорил, что он жуткий скряга. Представляете, как должно быть тяжело с ним его молодой и хорошенькой жене. А та, судя по всему, до конца жила со своим старым мужем.
– Ты прав. Помнится, в газете сообщалось, что покойника должны были подвергнуть эксгумации. А это произошло в тот самый день, когда застрелился Дерек. Странно, что я это запомнил. Ведь я был так потрясен смертью Кейпла.
– Такое часто бывает, – заметил мистер Кин. – В момент потрясения человеческий мозг часто фиксирует незначительные, казалось бы, детали, а потом, в состоянии сильного волнения, неожиданно о них вспоминает. К примеру, вы могли бы запомнить, какой рисунок на обоях в комнате Кейпла или что-то еще.
– Удивительно, мистер Кин, но сейчас я отчетливо могу представить, как выглядела его комната, – подтвердил Конвей. – Я даже помню огромное дерево в окне, а от него тень на сугробе. Надо же! Я и не думал, что в тот момент посмотрел на улицу.
– Комната Дерека располагалась над крыльцом?
– Да. А то дерево – бук, что растет рядом с подъездной аллеей.
Харли Кин одобрительно покачал головой. А мистера Саттерсвейта все больше распирало любопытство. Он чувствовал, что в каждом слове гостя есть глубокий смысл. Тот явно к чему-то клонил, но вот к чему?
После непродолжительного молчания Эвешэм вернулся к разговору об умершем старике:
– Случай с Эпплтоном я отлично помню. Его смерть наделала много шума. А его жена вскоре уехала. Не так ли? Красивая была женщина и на редкость благородная.
Непроизвольно мистер Саттерсвейт поднял глаза и посмотрел на прятавшуюся миссис Портал. Ему показалось, что она после этих слов съежилась еще больше.
Алекс Портал протянул руку к графину, помедлил, а затем, пытаясь налить виски, уронил графин.
– О, простите! Не знаю, что это на меня вдруг нашло.
Эвешэм его успокоил:
– Ничего страшного. Все в порядке, дружище. Странно, но этот упавший графин кое о чем мне напомнил. Вы знаете, что сделала тогда миссис Эпплтон? Она разбила графин с портвейном.
– Да, верно. Старый Эпплтон любил портвейн и каждый вечер пил его. Не более одного бокала. Через день после его смерти одна из служанок видела, как ее хозяйка достала из буфета графин и разбила его. Слуги знали, как тяжело было миссис Эпплтон с мужем. О причине смерти старика ползли разные слухи, и в конце концов его родственники настояли на эксгумации трупа. В результате было установлено, что его отравили. Кажется, мышьяком.
– Нет, стрихнином. Но это уже не столь важно. Отравить его мог только один человек. Его жена. Миссис Эпплтон привлекли к суду. Однако веских доказательств ее вины не нашли, и она была оправдана. Короче говоря, ей сильно повезло, поскольку мало кто сомневался в ее виновности. А что потом с ней стало?