Таинственный остров(изд.1990)
Шрифт:
Следовательно, надо было запастись сердцевиной бузины, то есть клетчаткой; другое вещество, необходимое для изготовления пироксилина,— дымящаяся азотная кислота. У Сайреса Смита была серная кислота, и ему нетрудно было добыть азотную кислоту, обработав серной кислотой селитру, которую природа предоставила в его распоряжение.
Итак, он решил изготовлять и употреблять пироксилин, хоть и признавал довольно крупные его недостатки, а именно: неравномерность действия, быстрая воспламеняемость (при ста семидесяти градусах вместо двухсот сорока) и, наконец, мгновенная вспышка, которая может попортить огнестрельное оружие. Зато преимущества
Чтобы получить пироксилин, достаточно погрузить на четверть часа клетчатку в дымящуюся азотную кислоту, затем промыть ее в воде и просушить. Как видит читатель, нет ничего проще.
В распоряжении Сайреса Смита была только обыкновенная азотная кислота, а не дымящаяся или крепкая, то есть такая, которая на влажном воздухе выделяет беловатые пары; но, заменив дымящуюся азотную кислоту обыкновенной азотной кислотой, смешанной в пропорции трех к пяти с концентрированной серной кислотой, инженер должен был добиться тех же результатов и действительно добился. Итак, у островитян-охотников скоро появилось превосходное взрывчатое вещество, которое при умелом употреблении отлично им служило.
К этому времени колонисты распахали три акра земли на плато Кругозора, а остальные земли отвели под пастбища для онагров. Несколько раз ходили поселенцы в лес Жакамара и в леса Дальнего Запада и приносили оттуда рассаду дикорастущих овощей — шпинат, кресс-салат, хрен, репу; скоро, при умелом уходе, овощи должны были улучшиться и внести разнообразие в мясную пищу, которой пока приходилось довольствоваться колонистам острова Линкольна. Привозили они из леса и немало дров и угля. Каждая поездка улучшала дороги — колеса повозки постепенно их утрамбовывали.
Кроликов к услугам хозяев Гранитного дворца становилось все больше и больше. Крольчатник находился чуть выше Глицеринового ручья, поэтому его обитатели не могли проникнуть на заповедное плато и, следовательно, повредить молодым насаждениям. На отмели, расположенной среди береговых скал, поселенцы собирали устриц и постоянно обновляли запас этих вкусных моллюсков. Кроме того, поселенцы ловили рыбу в озере и в реке Благодарения; улов бывал теперь обильный, потому что Пенкроф установил донные удочки с железными крючками, и на них часто ловилась превосходная форель и еще какая-то замечательная рыба, серебристая с желтыми крапинками. Таким образом, главный повар Наб мог вносить приятное разнообразие в ежедневное меню колонистов. За трапезой все еще не было хлеба, и это, как мы уже говорили, для всех являлось истинным лишением.
Поселенцы стали охотиться и на морских черепах, вылезавших на мыс Челюсть. Песчаный берег был весь в бугорках — там лежали яйца шаровидной формы с твердой белой скорлупой, белок которых не свертывается, как белок птичьих яиц. Под действием солнечного тепла вылупливались крошечные черепахи; яиц было превеликое множество, так как одна черепаха может нести ежегодно до двухсот пятидесяти яиц.
– Просто яичное поле,— говорил Гедеон Спилет,— остается одно — снять урожай.
Но поселенцы не только собирали яйца, но и охотились на самих черепах, и после каждой охоты в Гранитном дворце появлялась дюжина этих пресмыкающихся, мясо которых ценится знатоками. Черепаховый суп, приправленный душистыми травами и овощами из семейства крестоцветных, приносил заслуженные похвалы Набу,
Надобно упомянуть об одном счастливом обстоятельстве, позволившем увеличить запас снеди на зиму. В реку Благодарения заплыли косяки лососей — они поднялись на несколько миль вверх по течению. То была пора, когда самки в поисках удобных мест для нереста идут впереди самцов, с шумом рассекая воду в реках. Итак, сотни этих рыб плыли по реке. Поселенцы соорудили несколько заграждений, и множество лососей попалось в плен. Не одну сотню лососей выловили, засолили и спрятали про запас, потому что зимой, когда реки покрываются льдом, рыбная ловля невозможна.
В эту пору Юпа — он оказался очень сообразительным — возвели в должность камердинера. Его нарядили в куртку, штаны, сшитые из белого полотна, и передник с карманами, которые ему очень нравились. Он ходил, заложив руки в карманы, и никому не позволял проверять их содержимое. Наб хорошо вымуштровал смышленого орангутанга — когда Наб разговаривал с Юпом, казалось, будто они превосходно понимают друг друга. Юп привязался к Набу, а Наб отвечал ему тем же. Если никто не нуждался в услугах Юпа — не надо было возить дрова или влезать на какое-нибудь высокое дерево,— орангутанг не уходил из кухни и старался во всем подражать Набу. Впрочем, учитель с удивительным терпением и даже рвением обучал ученика, а ученик с поразительной понятливостью применял знания, преподанные учителем.
Судите сами, какое удовольствие неожиданно доставил Юп своим хозяевам. Как-то во время обеда он принялся прислуживать за столом с салфеткой в руке. Он был так ловок, так внимателен, так безукоризненно выполнял свои обязанности — менял тарелки, приносил блюда, наливал напитки,— делал все это с таким важным видом, что поселенцы от души забавлялись, а Пенкроф пришел в неописуемый восторг.
– Юп, еще супу!
– Юп, кусочек агути!
– Юп, тарелку!
– Юп, славный Юп, молодец Юп!
Только эти возгласы и раздавались за столом, а Юп, ничуть не растерявшись, все выполнял, за всем следил и с понимающим видом кивнул головой, когда Пенкроф снова пошутил:
– Право, Юп, жалованье вам придется удвоить!
Нечего и говорить, что орангутанг в ту пору уже совсем освоился в Гранитном дворце, он часто сопровождал своих хозяев в лес и даже не пытался убежать. Надо было видеть, с каким потешным видом он выступает, вскинув вместо ружья на плечо дубинку, которую смастерил для него Пенкроф. Понадобится, бывало, сорвать плод с макушки дерева, и Юп стремглав влезает на самый верх, увязнет в грязи колесо повозки — силачу Юпу стоит только подтолкнуть ее плечом, чтобы выкатить на хорошую дорогу.
– Ну и молодчина! — восклицал Пенкроф.— Был бы он злым, не нашлось бы на него управы!
К концу января поселенцы предприняли большие работы в центральной части острова. Недалеко от истоков Красного ручья, у подошвы горы Франклина, решено было устроить кораль для жвачных животных — они мешали бы поселенцам близ Гранитного дворца; кораль предназначался главным образом для муфлонов, которые должны были давать колонии шерсть для зимней одежды.
Каждое утро колонисты, иногда все вместе, а чаще только Сайрес Смит, Герберт и Пенкроф, отправлялись к истокам Красного ручья, словно совершая увеселительную прогулку, так как все пять миль онагры везли их по дороге, недавно проложенной под зеленым сводом деревьев и названной «Дорогой в кораль».