Таинственный остров(изд.1990)
Шрифт:
Однажды Гедеон Спилет спросил:
– Не думаете ли вы, любезный Сайрес, что неизменному промышленному и техническому прогрессу, о котором вы говорите, рано или поздно придет конец?
– Придет конец! Чем же, по-вашему, он будет вызван?
– Отсутствием каменного угля, который поистине является ценнейшим из полезных ископаемых!
– Согласен, уголь — ценнейшее из полезных ископаемых,— ответил инженер,— и природа как будто решила доказать это, создав алмаз, ибо он в сущности не что иное, как кристаллический углерод.
– Не хотите ли вы сказать, мистер Сайрес,— вставил Пенкроф,— что алмаз будут сжигать вместо угля в топках паровых котлов?
– Что вы, друг
– Однако я утверждаю, и вы не будете этого отрицать,— продолжал Гедеон Спилет,— что настанет день, когда все залежи каменного угля истощатся.
– Ну, залежи каменного угля еще так велики, что их не исчерпать и сотне тысяч рабочих, извлекающих из недр земли ежегодно сто миллионов квинталов угля.
– Но потребление угля возрастает,— возразил Гедеон Спилет,— и можно предвидеть, что вскоре углекопов будет не сто тысяч, а двести тысяч и что добыча угля удвоится.
– Без сомнения. Но когда европейские угольные копи истощатся, хотя при помощи новых машин разрабатываются и очень глубокие пласты, промышленность еще долго будут питать залежи угля в Америке и Австралии.
– Сколько же времени? — спросил журналист.
– По крайней мере, двести пятьдесят — триста лет.
– Для нас это утешительно, зато бедным нашим правнукам не поздоровится,— вставил Пенкроф.
– Они изобретут еще что-нибудь,— заметил Герберт.
– Нужно надеяться,— ответил Гедеон Спилет,— ведь если не будет угля, не будет и машин, а без машин не будет железных дорог, пароходов, фабрик — словом, всего, что порождено современным техническим прогрессом.
– Но что же еще изобретут? — спросил Пенкроф.— Вы представляете себе это, мистер Сайрес?
– Более или менее представляю, друг мой.
– Какое топливо заменит уголь?
– Вода,— ответил инженер.
– Вода? — переспросил Пенкроф.— Вода будет гореть в топках пароходов, локомотивов, вода будет нагревать воду?
– Да, но вода, разложенная на составные части,— пояснил Сайрес Смит.— Без сомнения, это будет делаться при помощи электричества, которое в руках человека станет могучей силой, ибо все великие открытия — таков непостижимый закон — следуют друг за другом и как бы дополняют друг друга. Да, я уверен, что наступит день, и вода заменит топливо; водород и кислород, из которых она состоит, будут применяться и раздельно; они окажутся неисчерпаемым и таким мощным источником тепла и света, что углю до них далеко! Наступит день, друзья мои, и в трюмы пароходов, в тендеры паровозов станут грузить не уголь, а баллоны с двумя этими сжатыми газами, и они будут сгорать с огромнейшей тепловой отдачей. Следовательно, бояться нечего. Пока землю населяют люди, она их не лишит своих благ, ни света, ни тепла, она отдаст в их распоряжение растения, минералы и животных. Словом, я уверен, когда каменноугольные залежи иссякнут, человек превратит в топливо воду, люди будут обогреваться водой. Вода — это уголь грядущих веков.
– Хотелось бы мне поглядеть на все это,— заметил моряк.
– Рано ты появился на свет, Пенкроф,— вставил Наб, до тех пор не проронивший ни слова.
Но на этом замечании Наба беседа оборвалась,— залаял Топ, и лаял он опять как-то странно, что уже не раз заставляло инженера призадуматься. Топ, как бывало и прежде, с лаем вертелся вокруг колодца в конце внутреннего коридора.
– И что это Топ опять так лает? — воскликнул Пенкроф.
– Да и Юп разворчался,— добавил Герберт.
Орангутанг в самом деле вторил собаке; он явно был чем-то возбужден,— странное дело, казалось, будто оба встревожены, но не рассержены.
– Очевидно,— сказал Гедеон Спилет,— колодец соединен с океаном, и
– Должно быть, ведь другого объяснения не придумаешь,— отозвался моряк.— А ну замолчи, Топ,— добавил он, повернувшись к собаке,— Юп, ступай к себе.
Обезьяна и собака притихли. Юп отправился спать, а Топ остался в зале и весь вечер глухо рычал.
Больше об этом не говорили, но вид у инженера был озабоченный.
Весь конец июля то лил дождь, то шел снег. Температура не опускалась так низко, как прошлой зимой, морозы не превышали восьми градусов по Фаренгейту (13°33’ ниже нуля по Цельсию). Но хотя зима и выдалась не очень холодная, зато свирепствовали бури, дули ветры. Бушующие волны не раз с неистовой силой подступали к Трущобам. Казалось, будто внезапный прибой, вызванный подводными толчками, вздымал чудовищные валы и обрушивал их на стены Гранитного дворца.
Колонисты любовались величественным зрелищем, глядя из окон дома, как волны высотою с гору идут приступом на берег, как они отступают, вскидывая фонтаны брызг, как в бессильной ярости бушует океан, как грозные валы в ослепительно белой пене заливают песчаный берег. Казалось, что гранитный кряж выступает из морской пучины, в брызгах пены, взлетавшей на сто футов ввысь.
Трудно и опасно было ходить по дорогам: когда бушевала буря — ветер подчас валил деревья. И все же колонисты непременно раз в неделю отправлялись в кораль. К счастью, коралю, защищенному юго-восточными отрогами горы Франклина, бешеные ураганы не принесли особого ущерба, они словно щадили деревья, постройки и частокол. Зато птичник, расположенный на плато Кругозора и, следовательно, открытый восточным ветрам, изрядно пострадал. Дважды сбросило голубятню, повалило ограду. Все это надо было перестроить, и попрочнее, ибо теперь стало ясно, что остров Линкольна расположен в самой бурной части Тихого океана. Казалось, он является центром притяжения могучих циклонов, которые нередко стегали его, как хлыст стегает по волчку. Только в данном случае волчок был неподвижен, а хлыст вертелся.
Наступил август, и в первую же неделю буря стала стихать, небо обрело спокойствие, которое, как еще недавно казалось, утратило навсегда. Стало тихо, но гораздо холоднее, и градусник Фаренгейта показывал восемь градусов ниже нуля (— 22° по Цельсию).
Третьего августа колонисты предприняли давно задуманный поход на юго-восточную часть острова, к Утиному болоту. Их привлекала дичь, водившаяся там в изобилии зимой: дикие утки, бекасы, чирки, нырки, шилохвосты; было решено посвятить день охоте. В походе приняли участие не только Гедеон Спилет и Герберт, но и Пенкроф с Набом. Только Сайрес Смит, сославшись на занятость, остался дома.
Итак, охотники отправились на болото по дороге, ведущей к порту Воздушного шара, пообещав вернуться к вечеру. Их сопровождали Топ и Юп. Когда путники перешли мост через реку Благодарения, инженер его поднял и вернулся домой — он решил осуществить давно задуманный план и для этого остался дома.
Инженеру хотелось тщательно исследовать колодец, зиявший в полу коридора Гранитного дворца; колодец этот, несомненно, сообщался с морем, ибо раньше служил стоком для избыточной воды из озера. Почему Топ так часто вертится вокруг него? Почему так странно лает, почему тревожно подбегает к отверстию? Почему и Юп разделяет беспокойство Топа? Быть может, подземные ответвления идут от колодца, соединявшегося с морем, к другим частям острова? Все это и хотел выяснить Сайрес Смит, никого не посвящая в свои сомнения. Он решил исследовать колодец, когда все уйдут из дому, и случай, наконец, представился.