Таинственный противник
Шрифт:
– Совершенно верно. Если этот документ представить профсоюзным лидерам, то считайте дело сделано. Они опубликуют его по всей Англии и без колебаний станут на сторону революции. Уж тогда-то правительство потерпит полный и окончательный крах.
– Так чего же еще вам не хватает?
– Самого документа, – ответил немец без обиняков.
– А, так, значит, он не у вас? Но вы хотя бы знаете, где он?
– Нет.
– Кто-нибудь еще знает?
– Один человек… быть может. Мы даже в этом не уверены.
– Кто именно?
–
Томми затаил дыхание.
– Девушка? – Русский презрительно повысил голос. – И вы не в состоянии заставить ее говорить? Мы в России умеем развязывать девушкам языки.
– Это не тот случай, – угрюмо ответил немец.
– Что значит, не тот? – Помолчав, он продолжал: – Где она сейчас?
– Кто? Девушка?
– Да!
– Она в…
Но больше Томми ничего не услышал. На его голову обрушилось что-то тяжелое, и он провалился во тьму.
Глава 9
Таппенс нанимается в прислуги
Когда Томми отправился выслеживать Виттингтона и его напарника, Таппенс только отчаянным усилием воли заставила себя не кинуться вслед. Однако, взяв себя в руки, она утешилась мыслью, что ее логические рассуждения подтвердились. Эти двое, несомненно, вышли из квартиры на третьем этаже, и тонюсенькая ниточка в виде женского имени «Рита» вновь навела Молодых Авантюристов на след похитителей Джейн Финн.
Ну, а что дальше? Таппенс не терпела бездействия. Помочь Томми в его нелегком положении она не могла и чувствовала себя совершенно неприкаянной. Подумав, она вернулась в вестибюль «Саут-Одли». Там мальчишка лифтер чистил латунные завитушки и, почти не фальшивя, с энтузиазмом насвистывал последнюю модную песенку.
Он оглянулся на Таппенс. Она все еще сохраняла мальчишечьи повадки, которыми отличалась в детстве, и умела отлично ладить с подростками. Между ними мгновенно возникла взаимная симпатия. Ей пришло в голову, что совсем неплохо обзавестись союзником во вражеском лагере.
– Ну что, Уильям? – начала она бодрым тоном больничной санитарки. – Все блестит?
Мальчишка ухмыльнулся в ответ.
– Альберт, мисс, – поправил он.
– Альберт так Альберт, – сказала Таппенс и стала с загадочным видом озираться по сторонам, так усердно, что Альберт просто не мог этого не заметить. Потом наклонилась к нему и перешла на шепот: – Мне надо с тобой поговорить, Альберт!
Альберт тут же забыл про свои завитушки, рот у него слегка приоткрылся.
– Вот, смотри! Знаешь, что это такое?
Эффектным жестом Таппенс отогнула лацкан жакета и показала ему эмалевый значок. Она рассчитывала, что Альберт видит его впервые (иначе из ее затеи ничего бы не вышло), поскольку значок был заказан архидьяконом в первые дни войны для добровольцев его прихода. Наличие значка на жакете Таппенс объяснялось просто: два дня назад с его помощью она прикрепила бутоньерку к лацкану костюма. Глаз у нее был зоркий, и она успела заметить
– Американская сыскная полиция! – прошипела Таппенс.
И Альберт клюнул.
– Черт! – прошептал он в упоении.
Таппенс кивнула ему с многозначительным видом и доверительно поинтересовалась:
– Знаешь, кого я пасу?
Альберт еще больше вытаращил глаза и восхищенно произнес:
– Кого-то из жильцов?
Таппенс кивнула и ткнула пальцем вверх.
– Квартира двадцать. Называет себя Вандемейер. Вандемейер! Ха-ха-ха!
– Аферистка? – осведомился Альберт, засовывая руку в карман.
– Аферистка? Еще какая! Рита-Рысь. Ее так в Штатах называют.
– Рита-Рысь, – повторил Альберт, тая от блаженства. – Прям как в кино.
Он не ошибся. Таппенс была большой поклонницей киноискусства.
– Энни всегда говорила, что она из таких, – продолжал мальчик.
– А Энни – это кто? – небрежно спросила Таппенс.
– Да горничная. Она сегодня уволилась. А сколько раз, бывало, мне твердила: «Помяни мое слово, Альберт, за ней, того и гляди, явится полиция». Так прямо и говорила. А красотка она что надо!
– Да, красивая дамочка, – легко согласилась Таппенс. – Для ее ремесла это полезно, можешь не сомневаться. Да, кстати, изумруды она носит?
– Изумруды? Зеленые такие камешки?
Таппенс кивнула.
– Из-за них мы ее и разыскиваем. Старика Рисдейла знаешь?
Альберт мотнул головой.
– Питера Б. Рисдейла, нефтяного короля!
– Вроде слыхал.
– Это его стекляшечки. Самая лучшая коллекция изумрудов в мире. Стоит миллион долларов.
– Ух ты! – восхищенно охнул Альберт. – Ну, прям кино.
Таппенс улыбнулась, довольная произведенным эффектом.
– Только прямых доказательств мы еще не раздобыли. Но она у нас на крючке. И, – она выразительно подмигнула, – уж теперь ей от нас не улизнуть.
Альберт в ответ восторженно пискнул, не в силах ничего сказать.
– Только, приятель, никому ни слова! – предупредила Таппенс, оставив шутливый тон. – Может, я зря тебе доверилась, да только мы, в Штатах, с ходу понимаем, на кого можно положиться – на таких вот ловких надежных парней.
– Да я никому ни словечка, – поспешно заверил ее Альберт. – А помощь вам не требуется? Ну, там следить или еще что?
Таппенс притворилась, что обдумывает его предложение, потом покачала головой.
– Пока нет, но буду иметь тебя в виду, приятель. А что это ты говорил про горничную, которая увольняется?
– Энни? У них настоящий скандал вышел. Как Энни говорит: «Прислуга теперь в цене, так что извольте уважать». А если она язык держать не умеет, так пусть-ка попробует найти себе новую дурочку!