Таинственный спаситель
Шрифт:
Закончить он ей не дал. Метнулся к ней, заключил в объятия и притянул к себе так стремительно, что она и ахнуть не успела. Изабель лежала у него на коленях, как какая-нибудь воровская добыча, целиком в его власти.
Весь ее гнев куда-то испарился.
— Не надо, — пробормотал Уинтер, глядя на ее губы. — Я поклялся, что не сделаю этого. Ты хоть представляешь, что натворила?
Он не дал ей ответить, завладев ртом.
Губы ее задрожали, и она всхлипнула. От страха, которого натерпелась из-за него. От горя, которое переживает леди Маргарет.
Но все это осталось позади. Здесь, сейчас был только этот мужчина.
Поэтому Изабель взяла его лицо в ладони, принимая поцелуй, и впустила в рот его язык, упиваясь этим внезапным натиском. Он был большим и горячим, а в поцелуе чувствовалась мужская напористость и нетерпение. Он зажигал в ее теле ответный огонь. Она хотела этого мужчину. Хотела ощутить его в себе. Причем немедленно, сейчас. Она поймала его нижнюю губу зубами, нежно прикусила и была вознаграждена диким рычанием. Его неистовство должно было бы вселить в ее душу страх, сделать осторожнее. Но напротив, лишь подхлестнуло ее собственные необузданные порывы.
Она скользнула ладонями вниз по тунике, нащупав пальцами твердую выпуклость груди. Он был как молодой тигр, сплошь мускулы и страсть, и ей хотелось обуздать его — не для того, чтобы укротить зверя, а чтобы хоть на короткий миг ощутить всю его силу и мощь.
Она потянулась к ширинке, Уинтер застонал и с еще большим отчаянием впился ей в губы. Она почувствовала под пальцами уже восставшую плоть, живую и горячую. Ее обычно ловкие пальцы стали неуклюжими от нетерпения, и на мгновение Изабель подумалось, не разорвать ли ткань, — так отчаянно жаждала она ощутить его раскаленное естество.
Но пуговицы наконец поддались, и она тихо застонала ему в рот, когда почувствовала горячий фаллос в своих ладонях. Он был твердым, словно железо, обернутое в бархат.
Она поласкала плоть, мягко сжав.
Когда он начал нетерпеливо дергать ее юбки, она приподнялась, чтобы помочь ему убрать это препятствие.
Это было какое-то безумие, какое-то исступление.
Он отыскал под юбками ее голые бедра и стиснул их руками, целуя еще горячее, еще необузданнее. Она почувствовала, как пальцы его погладили ягодицы, потом скользнули по их выпуклостям.
Они ведь в карете, ради всего святого. Ей следовало бы немедленно прекратить все это. Но Изабель не хотела. Не хотела, и все тут. Она столького лишена, так неужели это ужасно — взять то, что можно?
Она перебросила через Уинтера одну ногу и оседлала его колени, затем рукой снова отыскала желанную плоть.
Он оторвался от ее рта.
— Погоди.
— Нет. — Она заглянула ему прямо в глаза. — Мне все равно, если ты сразу кончишь. Я хочу тебя немедля.
Его красивые глаза расширились, потом сузились.
— Вы не всегда будете повелевать, миледи.
Она нежно улыбнулась.
— Естественно, не всегда, но сейчас — да.
И Изабель направила его жезл в себя. Она была уже такой влажной, что плоть его без труда скользнула
Уинтер застонал и закрыл глаза, откинувшись на спинку сиденья, словно она терзала его.
От этого зрелища лоно ее еще сильнее увлажнилось.
Она медленно опустилась, вбирая его в себя целиком, закусив губу и улыбаясь от высочайшего наслаждения, пока наблюдала за его лицом.
Он сглотнул, мышцы шеи напряглись. Мягко, нежно она приподнялась, не выпуская его из себя, и восхитительное трение исторгло из ее груди вздох удовольствия.
— Не надо, — прошептал он, — я изольюсь слишком рано.
— Знаю, — проворковала она и лизнула его в шею. — Но ты этого никогда не забудешь. Никогда не забудешь меня.
Глаза его открылись, чувственная верхняя губа сердито скривилась.
— Я и так никогда тебя не забуду.
И он крепко стиснул ее бедра, рывком проталкиваясь в нее. Он был неумелым, неэлегантным, порывистым и грубым — и она обожала это.
Изабель запрокинула голову и прерывисто рассмеялась.
— Черт тебя побери, — прорычал Уинтер, резкими толчками погружаясь и выскальзывая, неумолимый и твердый. — Сделай же это.
Она посмотрела на него с напускной наивностью.
— Что сделать?
Его глаза сузились до щелок.
— Займись любовью. Займись со мной любовью. Быстрее!
Эти его слова подстегнули ее к кульминации. Она задрожала, уже больше не смеясь, охваченная безумной потребностью довести все до конца, как бы он это ни называл. Она оперлась о его плечи, приподнялась и резко опустилась, вырвав у него изумленный возглас от ощущения полного единения их тел.
Она хотела… жаждала… чего-то.
Все ее существо стало одним сплошным желанием. Карета раскачивалась, катясь по улицам, а она раскачивалась на нем, усиливая движение. Покуда звезды не вспыхнули под закрытыми веками. Покуда жар не растекся волнами по чреслам. Покуда она не вскрикнула, не в силах вздохнуть, не в силах думать, в состоянии лишь чувствовать.
Его. В себе.
Услышав его стон, громкий и протяжный, она открыла глаза и увидела, что Уинтер стиснул зубы, а потом притянул ее к себе и буквально расплющил в объятиях. Плоть его оставалась глубоко погруженной в нее, и Изабель могла бы поклясться, что чувствует пульсацию, обжигающий жар его семени, наполняющего ее до краев. Эго длилось и длилось, и еще никогда не испытывала она ничего подобного, словно он помечал ее каким-то первобытным способом.
Наконец она вздохнула, вернув себе способность дышать, и обмякла на нем, как цветок, увядший от жары.
Облизнула губы и, вздохнув, сказала:
— Они думают, что ты убил Роджера Фрейзера-Бернсби.
Руки, обнимающие ее, сжались.
— Он мертв?
— Да. — Она положила ладони ему на грудь и выпрямилась. Голова Мейкписа была все еще откинута на спинку сиденья, и он смотрел на нее из-под полуприкрытых век. — Лакей мистера Фрейзера-Бернсби рассказал об этом всем присутствовавшим на балу — после твоего ухода.