Таинственный спаситель

Хойт Элизабет

— Изабель.

— Просто… — Она потянулась вниз и встретилась с его рукой, большой и умелой. На мгновение пальцы их переплелись. — Оно не слишком большое, размером с горошину, однако довольно чувствительное, и его надо погладить в нужном месте.

Она направила его.

— Тут маленькая складка — как твоя крайняя плоть, полагаю. Прикосновение к ней вызывает сильнейшее ощущение, но не надо ее оттягивать. Если ты просто… — Она повела его безымянным пальцем по кругу так, как ей больше

всего нравилось. Ласка, которую еще никто из мужчин никогда ей не дарил.

— Так? — тихо спросил Уинтер. Она ощутила его дыхание у себя на бедре.

— Да, да, как же это… — Она сглотнула, ибо было воистину чудесно вот так лежать, позволяя ласкать себя. Но если он продолжит… — Пожалуй, нам лучше сейчас пойти дальше.

— Что ж, справедливо, — сказал он, и в голосе его послышалась скрытая улыбка. — Мне нравится наблюдать за тобой. Нравится вдыхать твой запах.

О Боже!

Она почувствовала, как он шире раздвинул ей ноги, как расположился между ними, как руками обвил ее ноги. Лицо его, должно быть, прямо над ее лоном, и он наблюдает, как она…

Ртом он прильнул к ее раздвинутым половым губам, и тут у нее перехватило дыхание. Палец по-прежнему делал свое дело и…

— Тебе не больно?

— Нет! — Она схватила его за волосы и потянула вниз, забыв о скромности, искушенности, утонченности.

А он быстро учился. Он обводил языком вокруг чувствительного бугорка, раздвигая складки, проникая глубоко, пока мощный нарастающий ураган не подхватил и не унес ее, задыхающуюся, хватающую ртом воздух, затерявшуюся во времени и пространстве. Она выгнулась под ним, смутно сознавая, что он крепко сжимает ее бедра, удерживая на месте.

Когда наконец она открыла глаза, он полулежал рядом, терпеливо наблюдая, собственнически положив ладонь ей на живот.

Она протянула руку и нежно обвела контур его губ.

— Иди ко мне.

Она призывно раздвинула ноги, и он не заставил себя ждать. Изабель взяла его возбужденную плоть в руку и направила к своему влажному входу, из-под полуопущенных век наблюдая за напряженным выражением его лица.

— Ну же, — прошептала она, — давай.

Уинтер приподнялся и вошел в нее, но явно сдерживался.

Она выгнулась ему навстречу.

— Дай себе волю.

— Я не хочу сделать тебе больно, — проговорил он сквозь стиснутые зубы.

— Ты не сделаешь, — прошептала она, улыбнувшись. — Я хочу почувствовать тебя. Всего-всего. — И легонько ущипнула его за сосок.

Что-то как будто стронулось внутри его. Он приподнялся и с силой вонзился в нее. Его требовательный взгляд не отпускал ее глаз, даже когда наслаждение охватило его, исказив черты, натянув сухожилия на шее. Он еще один, последний раз погрузился в нее и остался там, в ее глубинах,

словно делая своей навсегда.

Улыбка ее померкла. «Навсегда» не для них.

На короткое время сознание Уинтера помутилось. Все его заботы и тревоги, все мысли просто куда-то исчезли. Он лежал на ковре перед камином, грудь его часто вздымалась, и единственное, что он чувствовал, — это расслабленность всех мышц. И чудесное тепло женщины, лежавшей рядом.

Полный покой.

Изабель пробежала пальчиками по его груди, слегка пощекотав.

— Уинтер?

— Гм?

— Как ты стал Призраком Сент-Джайлса?

Он открыл глаза. Мысли и воспоминания прихлынули обратно, так быстро заполняя пустое сознание, что это было почти болезненно.

— Один человек по имени сэр Стэнли Гилпин научил меня.

Она приподнялась на локте и прижалась к нему. Груди ее при этом мягко покачнулись, приковав его внимание.

— Что ты имеешь в виду?

Волосы ее по-прежнему были убраны в замысловатую прическу, и он пожалел, что она не распустила их. Он никогда не видел ее с распущенными волосами.

— Сэр Стэнли, старый друг моего отца и вдовец, был благотворителем приюта вплоть до своей смерти два года назад. Помню, когда я был маленьким, он приходил к нам домой подискутировать с отцом о религии и философии. Они дружили с детства, хотя были такими разными.

— В каком смысле?

Раздумывая, он рассеянно вытащил шпильку из ее волос.

— Отец был очень серьезным.

Она улыбнулась.

— Как ты.

Он кивнул, нашел и вытащил еще одну шпильку.

— Да, как я. Днем он трудился не покладая рук, а по вечерам читал Библию и проверял наши с братьями уроки. Если появлялись какие-то лишние деньги, он их откладывал и в конце концов пустил собранное на основание приюта. Он был убежден, что люди должны помогать друг другу.

Она сложила руки у него на груди и положила на них подбородок.

— А сэр Стэнли?

— Отец любил его как друга, но считал легкомысленным. Сэр Стэнли любил читать романы и поэзию, обожал театр и оперу, даже написал несколько пьес, хотя, должен сказать, они были так себе.

— Судя по всему, он был душкой. — Изабель широко улыбнулась.

Уинтер заморгал, руки замерли у нее в волосах. Он как-то никогда раньше не думал об этом.

— Да, пожалуй. В любом случае он был почти полной противоположностью отцу, и мальчишкой я восхищался им.

Он ощутил знакомое чувство вины. Отец был таким, каким должен быть хороший человек: благочестивым, трудолюбивым, щедрым. В противоположность ему сэр Стэнли был вычурным, полным экстравагантных идей, не очень практичным — и странно привлекательным для подростка.