Таинственный труп
Шрифт:
— Сударь, он работает у меня с пятнадцати лет. Я взял его под крыло, когда он только окончил коллеж. Он мне нужен, он помогал мне в моих исследованиях.
— И это мы проверим.
— Однако не скажете ли вы мне, наконец, в чем дело?
— Пока это невозможно, но как только мы во всем убедимся, вы все узнаете. Где проживает Эмманюэль де Риву?
— Откуда мне знать! Наши встречи были редкими, а разговоры короткими. Иногда он приходил, не известив меня, запирался с Пейли, и они о чем-то подолгу разговаривали.
— Когда Пейли исчез, вы были дома?
—
— Так, значит, он оставался один на улице Арлэ?
— Разумеется. Крестница поехала со мной, у Депла собственное жилье в городе, точнее, в новом предместье, на улице Эшикье, неподалеку от бывшего дворца Меню-Плезир, где теперь размещаются мебельные склады.
— Следовательно, вам неизвестны обстоятельства его отъезда?
Николя хотел узнать, был ли произведен арест по всем правилам. Догадавшись о причинах его настойчивости, Бурдо навострил уши.
— Однако, сударь, — пошел на риск Николя, — квартальный комиссар утверждает, что его арест произвел большой шум. Кареты, факелы, кони, целый полк солдат, крики, вопли! Настоящий скандал!
Леруа побагровел и, не выдержав, взорвался.
— Но… Но… да, все прошло именно так… И пошло все к черту!
— Такова участь всех лжецов. Так что же вам известно, господин Леруа?
— А вам? Легко выдавать себя за эмиссаров господина де Сартина, однако очень странно спрашивать о том, что вы и сами должны знать!
— Сударь, подобный ответ не сулит вам ничего хорошего, кроме того, что может привести вас в Бастилию, в самую холодную камеру. Поверьте мне, лучше вам рассказать нам все и облегчить душу, пока есть время!
С этими словами он достал из кармана камзола «письмо с печатью» и помахал им перед носом несчастного часовщика.
— Смотрите. Вот подпись Амло де Шайу, министра королевского дома, и пустые строчки, которые следует заполнить. Все произойдет так быстро, что вы не заметите, как окажетесь в камере без окон раньше, чем раскаетесь в собственных недомолвках. Прислушайтесь к моему совету и не задавайтесь лишними вопросами; если вам что-то кажется странным, помните, что речь идет о государственной безопасности. Когда сопротивление бесполезно и, я бы даже сказал, преступно, самое мудрое — вести себя как положено верному и послушному подданному его величества. Пролейте немного света на справедливое дело.
Удрученный часовщик повиновался.
— Не знаю, по какой причине, но арест приказали обставить очень шумно.
— Спасибо, господин Леруа, вы честный человек. Теперь мы поговорим с вашей крестницей и с вашим работником. Прошу вас указать инспектору Бурдо, где он может их найти. А вас я прошу пока удалиться к себе.
— Здесь у меня небольшая комнатка, где я произвожу свои испытания. Я иду туда.
Открыв позади себя дверь, замаскированную под деревянную панель, Леруа удалился. Бурдо, переговорив с Николя, устремился в дебри дома. Николя наблюдал за оживленной улицей до тех пор, пока в комнату не вошла молодая женщина, поразившая его своей строгой красотой. Светлые волосы,
— Сударь, простите, что пришлось явиться к вам в таком виде…
Она с досадой посмотрела на свои руки.
— …я как раз шлифовала тонкую деталь. Надо сказать, я иногда помогаю своему крестному отцу, ибо его зрение оставляет желать лучшего. Ах, как мне это нравится! Но…
Обернувшись и бросив взор на Бурдо, она умолкла, закусив губу.
— …этот господин велел мне прийти сюда.
— Мадемуазель, — произнес Николя, — вы знаете, почему и зачем находился во Франции молодой Пейли?
Она покраснела и опустила глаза.
— Отчасти, сударь.
— Вы говорили об этом между собой?
— Он был очень сдержан и в основном рассказывал о своей жизни в Англии.
— И что же он рассказывал?
— Он сирота, его воспитал дядя. У него было тяжелое детство, а когда он вырос, он захотел повидать страну своих родителей, которую ему описывали как логово нечестивцев.
— После отъезда он писал вам?
Она покраснела.
— Увы, нет.
Он отметил глубокое разочарование, прозвучавшее в ее ответе.
— А он обещал писать вам?
— Он надеялся, что в скором времени мы сможем увидеться.
— Абрикосы из Витри, — неожиданно бесцветным тоном бросил Николя.
Результат его эксперимента не замедлил сказаться; девушка залилась краской, и на глаза у нее навернулись слезы.
— Что вы хотите этим сказать, сударь?
— Значит, эти слова имеют для вас смысл? — спросил он, протягивая ей носовой платок; она схватила его и лихорадочно промокнула глаза.
— О, как вы меня мучаете!
— Мадемуазель, я не хотел. Что значат эти слова для вас?
— Сударь, я уверена, вы человек порядочный и ничего не скажете крестному. Под абрикосовым деревом в Витри мы поклялись принадлежать друг другу. Мне кажется, господин Леруа догадывался о наших чувствах, однако неуверенное положение Пейли препятствовало осуществлению наших желаний.
Николя полагал, что записка, переданная Риву в то время, когда автор ее уже был мертв, должна скрывать тайный смысл. Но на что он намекал: на несварение желудка после неумеренного поедания абрикосов или на любовные клятвы? И кто мог знать об этих подробностях его личной жизни?
— А господин де Риву? Говорят, к нему вы тоже относились снисходительно?
Она с удивлением взглянула на Николя.
— Разве?.. Ну да… Я притворялась, что никак не могу выбрать из них двоих. Эмманюэль мой друг, и он очень мил.
Она расплакалась.
Встревоженный ее рыданиями, часовщик выскочил из своего убежища и, бросив тяжелый, полный упреков, взор на следователей, обнял Аньес и увел ее к себе в комнату, громко хлопнув дверью.
— Иногда наша работа бывает крайне неприятной, — откашлявшись, пробурчал Бурдо.