Таинственный убийца

Шарп Том

— Инспектор Фишер храбро выступил вперед и произнес:

— Доктор Шеперд! Я арестовываю вас за убийство. Должен предупредить, что...

Вот и заканчивается публикация совершенно невероятного детективного романа — как вы уже наверняка поняли и сами, романа-пародии. Но очень доброй, потому что он написан семью современными английскими авто­рами в честь столетия другого английского автора — великой «Леди Детек­тив», леди Агаты Кристи. «Великолепная семерка» писателей работала по необычному

методу: заранее они ни о чем не сговаривались, просто каж­дый последующий подбирал сюжетные линии в том самом месте, где их бросил предыдущий, и сложнее всего, конечно, пришлось последнему — ему-то и сводить концы с концами и распутывать узлы, прихотливо завя­занные коллегами. С чем он, естественно, справился...

Моника Дикенс и Леонард Глум, английские писатели

Лишь сирые и убогие унаследуют царствие зем­ное...» Жан-Пьер Долри с удовольствием повто­рил эту фразу. Он только что вернулся из боль­ницы, где с ним сделали чудо: хирург подшил обратно три пальца, отрубленных доктором Шепердом, выта­щил кольцо из носа и стер со лба надпись «Смерть» — к счастью, это была фальшивая татуировка. И теперь Жан-Пьер выглядел вполне пристойно и держался уверенно.

– Кто это здесь сирые? — язвительно спросил Адам Леннокс.
– Мы с сЬегіе,— ответил Жан-Пьер, обхватив за талию Ване­ссу.— Однако кое-какие плюсы в этой ситуации все-таки есть — не надо делиться наследством с моей мамашен-акробаткой. Все собрались в кабинете доктора. Здесь же присутствовали за­кутанная в кельтскую шаль последняя из гипергностиков Миндж и Гермиона Фортпатрик, вырядившаяся в форму медсе­стры - ей поручили ухаживать за выпущенным под залог док­тором.

Адам, которому до чертиков надоели все Долри - Жан-Пьер уже продолбил ему голову россказнями о том, как устроит из Пэррок-хауза «центр международных конференций» с полем для гольфа и бассейном олимпийских стандартов,— ехидно за­метил:

– Но осталась еще Миндж! Она-то не совершила ничего поро­чащего, поэтому она и унаследует Пэррок-хауз!

— Ничего порочащего? Да она и есть убийца. Мы-то знаем,- теперь Жан-Пьер, окончательно переставший быть Ларкиным, говорил с французским акцентом.

— Она хотела остаться единственной наследницей, вот и убила капеллана,- согласилась с ним Ванесса.

— И брата Виктора? — доктор, хотя и находился под влиянием сильных успокоительных средств, все же помнил, как нашел тело убиенного.

– Этого педика? — губы Ванессы искривились в презритель­ной усмешке.— Да он вообще не в счет. А вот она... она...— и Ва­несса ткнула перстом в бедную девицу,— она нарочно ослабила колесо на шарабане! Массовый убийца, вот кто она такая!

— Чушь! — протрубила Гермиона — Теперь Миндж — хозяйка Пэррок-хауза. Может, нам устроить на следующий год праздне­ство, дорогая леди?
– подобострастно обратилась она к Миндж.- Можно пригласить собачий театр, духовой оркестр пенсионеров... Ах, угощайтесь, пожалуйста, пряничком!

Миндж

потянулась за пряником, шаль соскользнула с ее смуг­лого плеча. И тут Адам вдруг схватил ее руку и поднял вверх.

— Я так и знал!
– воскликнул он.— Я знал, знал, что уже где-то вас видел. Нуда вот родинка видите, под мышкой? Я этого ни­когда не забуду! Пиккарон-клуб, Багамы, скандал на губернатор­ской яхте...

— Пустите меня, - запротестовала Миндж — Я никогда вас раньше не видела.

— Да? А мы ведь вместе с вами были там, правда от разных га­зет. Я знаю, кто вы! Кандида Пим, репортер-расследователь!

— Да вы правы, дорогой Адам,— сдалась Миндж и мило улыбнулась.

— Так это правда? — ревниво спросила Ванесса.

— Если об этом знает Адам, значит, это известно всему миру. Не зря на Флит-стрит его прозвали Леннокс-Проныра. А здесь я выполняла задание «Воскресного племени». Я затесалась к гипергностикам, потому что...

Но тут вмешался доктор:

— Прежде, чем вы все нам поведаете, хочу напомнить, что в погребе у меня еще осталось немного бесценного солодового.

Когда все уселись с виски, разлитым по самым разным лабора­торным посудинам, Миндж продолжила:

— Дело в том, что последователи этого культа как поговари­вали, поклоняются Сатане и оскверняют детей.

— Но они такие чудовищные святоши! — заявила Гермиона Фортпатрик.— Послушать только, как они вопили в церкви!

— И я тоже орала вместе с ними — благо в детстве бывала в скаутском лагере. «Восставим Господа!», «Аллилуйя!» Да по­громче, чтобы расслышал этот старый глухой пень викарий.

— Потому их и возненавидели,- заметила Гермиона.

— А панки-наркоманы оказались последней каплей,— доба­вил доктор, вытирая с белоснежных усов остатки драгоценного напитка.

— В этом именно вы виноваты,— напомнила ему Миндж.— Именно вы сказали архидьякону, что гипергностикам следует помогать нуждающимся, и это послужило им предлогом для того, чтобы завлекать к себе бедных деток — они собирались ис­пользовать их в своих сатанинских обрядах. Чего только я не на­смотрелась! Нет, мой материал станет настоящей сенсацией!

— «Племя» ни за что его не опубликует,- фыркнул Адам, ко­торый работал для конкурирующей газеты.

— А когда бедненькие детишки прибыли сюда,- вмешалась Ванесса, которая не могла перенести мысли о том, что героиней истории стала Миндж,- я увидела шанс внедрить в их среду Жан-Пьера под видом Ларкина.

— А как они находили свои жертвы? — спросила Гермиона.

— На автобусных остановках. Наш охранник, Пармитер, на все закрывал глаза — чего не сделаешь за деньги!

— Конечно! — во взоре Гермионы вспыхнуло торжество.— Я всегда считала этого типа дьяволом, и даже не в человечьем об­личье.

— И теперь вы понимаете,- продолжала Миндж,— почему они по воскресеньям закрывали парк для публичного посеще­ния - как раз по воскресеньям они практиковали свои дьяволь­ские ритуалы. Могила, в которой вы нашли Виктора была выко­пана заранее, а он заранее был приговорен: обряд посвящения требовал, чтобы новообращенный задушил его и бросил в мо­гилу.