Таинственный венецианец (другой перевод)
Шрифт:
— Мне доставит огромное удовольствие сопровождать синьорину Эмму, куда она пожелает, — учтиво поклонился Антонио.
— Не спеши, кузен, — сказал вдруг Чезаре, буравя его взглядом. — Дай синьорине Эмме сначала немного тебя узнать. Она англичанка, а англичанкам нужно время все обдумать. Они не так… как это лучше сказать… импульсивны, как мы, итальянцы.
— О! Я уверена, что Эмма будет благодарна за внимание, — вкрадчиво возразила Челеста. — В конце концов, она моложе нас, Видал, и то, что привлекает нас, вряд ли заинтересует ее.
Девушка посмотрела на них и поспешно спросила.
— А
— Не будь такой упрямой, дорогая, — спокойно сказала Челеста. — Иначе Антонио подумает, что ты ужасная зануда.
Эмма никогда еще не чувствовала себя так неловко и растерянно. Беспомощно поведя плечами, она бросилась в свою комнату, оставив Челесту совершенствовать свои гнусные планы. Теперь ей было все равно, что еще приготовит для нее мачеха. Эмме необходимо было побыть в одиночестве, чтобы немного прийти в себя и вновь обрести чувство собственного достоинства.
Глава 8
Антонио остался на обед, который проходил без особых церемоний в непринужденной обстановке. Оживленная и веселая Челеста полностью захватила всеобщее внимание и завладела разговором. До обеда у нее не оказалось времени и удобного случая поговорить с Эммой наедине, но Эмма знала, что разбор полетов неизбежен. Челеста никогда не смирится с тем, что ее падчерица провела целый день наедине с графом, и, естественно, она уже готова к весьма неприятной беседе. Но несмотря на маячившие впереди неприятности, этот день, проведенный с Чезаре, стоил того, даже с учетом довольно невеселого окончания. Утро же и полдень были просто восхитительны, и они с Чезаре, как ей казалось, настроились друг на друга.
На обед Анна подала изумительный рыбный суп и жареную рыбу с салатом, но Эмма даже не почувствовала вкуса еды. Она вновь была одета в одно из платьев, которые выбирала Челеста, скучного розового цвета. Ей казалось, что в нем она выглядит просто ужасно. К тому же Эмма стянула лентой свои прекрасные прямые волосы и в этот вечер чувствовала себя настоящей дурнушкой.
В отличие от нее Челеста в своем голубом шелковом платье выглядела ярко и сексуально и находила садистское удовольствие в едких замечаниях, которые она то и дело бросала в адрес своей падчерицы.
Однако в этот раз ее язвительные насмешки не задевали Эмму. Обида на графа Чезаре заставила девушку полностью уйти в себя, и ей было все равно, что говорила Челеста.
Наконец обед подошел к концу. Графиня встала из-за стола и сказала, заговорщически улыбнувшись Челесте:
— Еще не поздно, Чезаре. Вы с Челестой оба в вечерних туалетах, почему бы вам не отправиться в казино? Вечерами в Лидо довольно весело!
Челеста захлопала в ладоши:
— О да, да, Видал! Поехали!
— Но… Бабушка! — недовольно сказал Антонио. — Я не так одет, чтобы появиться в казино! Послушай, Чезаре, мы можем поехать все вместе в какой-нибудь ночной клуб.
— Можем, — сухо ответил граф, — но я не хочу туда ехать.
— Антонио, ты можешь пойти куда-нибудь с Эммой, — заметила графиня.
— О нет! — запротестовала Эмма, чувствуя себя оскорбленной. — Я лучше пораньше лягу спать, если никто не возражает.
Антонио вздохнул с облегчением — ему совсем не хотелось идти куда-то
— Ерунда, Эмма. Вы здесь не для того, чтобы так рано ложиться в кровать. Антонио со мной согласен, не так ли?
— Si, — ответил без особого энтузиазма Антонио, и щеки Эммы вспыхнули.
Она вдруг почувствовала, как Чезаре скользнул по ней взглядом. Затем он резко сказал:
— Идем, Челеста. У Антонио есть своя лодка.
Когда они ушли, Эмма вновь начала протестовать, но все было бесполезно. Графиня могла быть очень упрямой, когда этого хотела, и Эмме ничего не оставалось, как согласиться.
— Я… я только помою руки, — сказала девушка, чувствуя неловкость, и вышла из комнаты.
В своей спальне она критически осмотрела себя в зеркале. Ничего удивительного, что Антонио так не хотел брать ее с собой. Ужасное розовое платье прикрывало колени и сидело мешковато. Волосы, перехваченные на затылке лентой, не добавляли привлекательности ее облику, а напротив делали ее щеки еще более бледными.
Эмма тяжело вздохнула и стянула ленту, распуская волосы. Она никуда не поедет в таком виде. Если уж Челеста решила сделать из своей падчерицы абсолютное ничтожество, надо ее разочаровать. В конце концов, Антонио Венсаре очень привлекательный молодой человек, и, возможно, его общество поможет ей избавиться от мыслей о графе Чезаре, так измучивших ее утомленную душу. Не следует, конечно, ожидать, что Антонио заинтересуется такой жалкой и нескладной девушкой-подростком. По нему сразу видно — он не обделен женским вниманием, а девушки, наверное, лезут из кожи вон, чтобы назначить ему свидание.
Эмма решительно сняла ненавистное розовое платье и открыла дверцу вместительного гардероба, внутри которого совершенно потерялась ее собственная скромная коллекция одежды. «Что бы такое выбрать, — думала Эмма, рассматривая свои вещи, — что выглядело бы не очень старомодно?»
Кроме тех платьев, которыми снабдила ее Челеста, были еще два: темно-синее кримпленовое, но оно больше подходило для дневного времени, и вельветовое цвета спелого абрикоса, которые Эмма сама купила несколько лет назад, но очень редко надевала. Она выбрала вельветовое платье, не зная, куда поведет ее Антонио, — оно прекрасно подходило для любого заведения. Платье было просто, но хорошо скроено, с круглым низким вырезом и рукавами три четверти, расклешенная юбка доходила до лодыжек. Эмма расчесала волосы, распустила их по плечам, и они заблестели в электрическом свете лампы. Наконец-то она почувствовала себя прежней Эммой Максвелл, которой была до своей болезни.
Немного нервничая, она вошла в гостиную и была вознаграждена за свои усилия реакцией на ее вид со стороны Антонио и графини.
Глаза Антонио сначала расширились от удивления, а затем потеплели.
— Эмма! — только и сказал он, не веря своим глазам.
Графиня тоже с удивлением смотрела на девушку.
— Эмма, вы выглядите очень привлекательно, — сказала пожилая дама, и Эмма поняла, каким чучелом она казалась за обедом.
— Вам нравится? — спросила она, стремясь продлить свой триумф после той неловкости, которую испытывала ранее.