Так держать, сталкер!
Шрифт:
– Видите ли, я не местный…
– Все мы лишь гости в этом мире, – в философском плане интерпретировал его высказывание шохен.
– Может быть, вы возьмете на себя заботу об этой голове? – с надеждой спросил Чейт. И дабы сделать надежду более прочной, добавил: – Я готов отблагодарить вас за это!
– Ну, уж нет! – решительно отказался первый змеелов.
– Нет! – не менее решительно повторил следом за ним второй.
– Это твоя голова!
– Твоя!
– Вот сам с ней и разбирайся!
– Сам!
– Твоя голова – твоя и забота!
– Верно!
– Хорошо,
– С головой?
Оба змеелова посмотрели на сверток. Один будто вдруг засомневался в том, что это именно то, о чем они говорят; второй, казалось, пытался на глаз прикинуть вес аккуратно упакованной Чейтом находки.
– Ну, да…
Шохены сидели на высохшей земле. Под палящими лучами солнца. И медленно вдыхали горячий воздух. На лицах у обоих застывшие выражения. Будто и не лица это вовсе, а восковые маски. Странно, что на солнце не текут.
Глядя на них, Чейт понимал, что сделал что-то не так. Или сказал что-то не то. Но никак не мог взять в толк, что именно?
Может быть, вообще не стоило говорить шохенам о голове?.. Может быть, он сам навлек неприятности на свою голову?
Птица кружит над пустыней, раскинув крылья. Если глядеть снизу, то кажется, ей ни до чего нет дела. В особенности до тех, кто смотрит на нее, задрав голову. Которая рано или поздно скатится с плеч долой. И будет лежать под кустом. Пока не найдет ее случайный путник. Который потом знать не будет, что с ней делать.
Неожиданно один из змееловов улыбнулся. Открыто, по-доброму.
– Да не бери в голову, – так понял слова шохена интегральный переводчик. – Не та это проблема, из-за которой стоит волосы на голове рвать.
– Так, все же у меня проблема? – услышал то, что казалось ему наиболее важным, Чейт.
– Ну, это как посмотреть, – ушел от прямого ответа шохен.
А может быть, переводчик не точно транслировал его слова.
Как бы там ни было, Чейту это не понравилось. Ему не нужны были проблемы. Уже хотя бы потому, что у него совершенно не было времени на их решение. Да и желанием, признаться, тоже не горел.
– А как бы вы поступили на моем месте?
– Неправильный вопрос, – покачал головой змеелов.
– Почему?
– Потому что каждый из нас на своем месте. И в своем времени. У каждого – своя миссия. Мы несем змеиные шкурки, а ты – мертвую голову.
– Ладно, понесу ее дальше, – совсем пал духом Чейт.
– Да не переживай ты так, – снова улыбнулся ободряюще шохен. – Каждый, кто идет через Начикорадос, что-нибудь здесь да находит.
– Да, но не каждый, полагаю, приносит с собой мертвую голову.
– Не каждый, – согласился змеелов. – Для того чтобы найти мертвую голову, нужно особое…
На конце фразы переводчик запнулся.
– Простите, вы бы не могли повторить последнее слово? – попросил Чейт, переключая переводчика в режим ручной настройки.
– Способность, везение, дар; возможно, особый навык, – любое из этих слов, по мнению переводчика, могло отражать смысл сказанного шохеном.
Для Чейта подобное многообразие было все равно что ничего. Он пытался говорить с шохенами не о смысле жизни, а о вполне конкретной вещи. Чейт глянул на упакованную в пластик голову и усмехнулся – куда уж конкретнее.
Дар или проклятие – что хочешь, то и выбирай.
Они поговорили еще какое-то время. О погоде, о карфангах. О прочей ерунде. Шохены явно не были настроены продолжать обсуждение интересующей Чейта темы. А местные новости и сплетни были не особенно интересны Чейту. Пару анекдотов, что попытались рассказать ему охотники, Чейт не понял. Одним словом, продолжать беседу не имело смысла.
Расставшись со змееловами, Чейт продолжил свой путь. Не сказать что скорбный, но какой-то совсем уж безрадостный. Даже Архенбах во время плановых сеансов связи обратил внимание не то, что друга как будто что-то гнетет. Думы невеселые или колики кишечные. Архенбах даже поинтересовался, не ел ли Чейт местную пищу? А то ведь от употребления непривычных продуктов всякое случается. Чейт не стал объяснять Архенбаху причину своего дурного настроения. В первую очередь потому, что и сам-то толком ее не понимал. Живот у него не болел – это точно. И голова была ясная.
Но чем больше он думал о том, что с ним произошло, тем глубже увязал в своем непонимании.
И, самое главное, он никак не мог взять в толк, при чем тут мертвая голова?
Временами ему казалось, что, если бы он перестал думать о мертвой голове, все сразу встало бы на свои места. Само собой. Но он не мог заставить себя не думать о странной находке, что, упакованная в пластик, лежала в холодильнике ровера.
Дошло до того, что Чейт начал завидовать роверу. Только потому, что тот катил себе по пустыне, а может быть, по полупустыне – кто разберет? да и кому какая разница? – и ни о чем не думал.
Никогда прежде Чейт даже не подозревал, что сойти с ума так легко. И, спрашивается, из-за чего? Да просто так! На пустом, можно сказать, месте.
Его спасло только то, что миссия его была уже близка к завершению. Еще пару дней он шел по пустыне, а может, по полупустыне, вбивая колышки в указанных местах, пока наконец не вышел к селению шохенов. К тому самому селению, с которого начал свое странствие.
Чейт оставил ровер возле палатки и даже вещи разбирать не стал. Лишь нырнул ненадолго в пруд, что находился неподалеку, и переоделся в чистое. Положил голову в сумку, сумку кинул на плечо и отправился в гости к вождям.
От всех прочих разумных обитателей Галактической Лиги дзиттеров выгодно отличало то, что они не знали, что такое бюрократия. Пока что. Явись Чейт на прием к главе местной администрации, скажем, на Мидвинтере или Корте-де-Миракле, его не меньше сорока минут промурыжили бы в приемной. А то и предложили бы завтра заглянуть, вручив пачку никому не нужных бланков и анкет, которые необходимо было заполнить в соответствии со строго определенной формой. Здесь же, на Дзитте, посетителя сразу попросили пройти в помещение для приемов. И даже предложили чашечку сипанга – местного аналога кофе.