Так говорил Никодимыч
Шрифт:
– Так и так – говорит – хочу я, товарищ начальник, правду сказать, несмотря ни на какие трудности. Прям, душа горит, как хочу.
А газетный начальник объясняет мужику русским языком:
– Ты что, гражданин хороший, не видишь, какая кутерьма стоит? Потому что заняты мы избирательной компанией по самое немогу. Конечно, если твоя правда про наших конкурентов, типа компромат, тогда – да. А если нет, то иди и отдыхай, как положено по конституции.
Вот и пошёл мужик, не солоно хлебавши. Зашёл в пивную, пивка попил.
– Хорошо, – говорит. – я вам покажу. Мало не покажется.
После таких грозных речей взял мужик пару кусков хозяйственного мыла. Прибинтовал то мыло к брюху. Проводов разноцветных намотал. И на приём к главному городскому начальнику попёр. Высидел очередь, как положено. Заходит.
– Чем, товарищ, могу помочь? – интересуется начальник. А сам морду от бумаг не поднимает.
Ну, мужик наш и озверел:
– На мне бомба! – кричит. Сам кричит, и пиджачок распахивает, чтоб было видно его мыло с проводами.
– Объявляю тебя заложником! – надрывается мужик – И чтоб немедля мне сюда телевидение! А то как рванёт в мелкие брызги!
Понятно, что начальник ихний сразу сомлел от таких мужиковых заявлений. Позвонил куда надо. Ох, мать моя женщина! Сколько народу накатило! И корреспонденты, и менты, и всякие, кому надо и кому не надо. Мужику микрофон в морду пихают. Говори – не хочу. Вот мужик и двинул речь:
– Так и так, – говорит – знаю я правду. И желаю эту правду народу сказать. Третьего дня на свадьбе Васьки Никитина я эту правду вякнул, так мне морду набили. Потому я теперь пострадавший. Тут корреспондент ихний нашего мужика прервал:
– Вы, товарищ террорист, можете правду вашу излагать свободно. Потому что Вы в прямом эфире и без трагических последствий.
– Хорошо! – кричит наш мужик – Тогда слушайте. Откровенно скажу. У невесты Васьки Никитина ноги кривые!!!!!
После этого кладет мужик микрофон на стол, и снимает все свои, устрашающие народ, предметы.
А главный городской начальник спрашивает:
– И что? Это вся твоя правда?
– Вся – отвечает мужик гордо – оно, может, и маленькая, зато чистая.
Тут, понятное дело навалились на мужика всей толпой. Повязали. Спрашивают у начальника что дальше делать – судить или лечить долго?
И начальник распорядился по-справедливости. Дать дубинала и домой отправить. Дали от души. А дома ещё Васька с тестем добавили.
Вот проснулся наш мужик поутру. Всё болит, а на душе благодать, если сказать короче. Потому что не бывает правды большой или маленькой. А бывает только правда и кривда. Вот и всё.
А мужика с той поры весь городок уважает. И каждый ему поставить норовит. Потому как человек за правду страдал.
– Это тебе свезло, Серёга! – сказал Никодимыч когда Серёга выложил четырёх петухов – это редко кому так везёт. А ещё реже кто умеет своим везением
Вот, жили в одной деревеньке тут неподалёку два мужика Петька и Савка. Пётр был мужик вдумчивый и серьёзный, а Савелий, как говорят, ветер в голове. Пустой мужик, одним словом. Всё, бывало, на гармони играет.
И были эти мужики друг другу родня. Потому как свояки. Петр Савкину сестру был взявши, а Савка на Петькиной сестре женился.
Ну, обженились и живут. Что поделаешь?
Вот, как-то выдавали им зарплату. И кассирша стала приставать: возьми да возьми лотерейный билет. Кто постарше, должно быть помнят, была такая намахаловка. Лотерея ДОСААФ называлась. Короче, прилипла эта кассирша, как банный лист. Петька, тот мужик серьёзный. Кассиршу ту послал по матушке. А Савка – дурак дураком. Взял два билета. Чисто выбросил деньги, если подумать.
Так. Этот случай по весне был, кажется? Точно по весне. Как раз картошку сажали. А осенью, когда выкопали, случился урожай.
Вот Пётр свою картошку решил продать. Что же с ней делать ещё, раз уродилась? А Савка свою не продаёт. Заленился, короче.
Вот он ленится, сидит и на гармони «Дунайские волны» играет. А тут Петька приходит.
– Так и так, – говорит – помоги-ка ты мне картошку расторговать. Кто же мне поможет, кроме родни. Ладно.
Вот, они картошку в подвернувшуюся машину загрузили и поехали. Приехали в город. Стали в ряды на рынке. Смотрят – Боже ж ты мой! Столько картошки торгуют, что и не рассказать. И покупатель ходит и нос воротит.
Ну, Пётр стоит, скучает, покупателя ждёт. А Савка за пивком побежал. Приходит весь белый, как полотно. И Петьке газету протягивает.
– Смотри, свояк, – говорит, – а ведь мой билет «Волгу» выиграл. Глянь! У меня как раз билеты в пиджаке завалялись.
Сверили. Рассмотрели подробно. Точно! «Волга», как есть. Петька и говорит:
– Ну, Савка! Раз такое счастье, так давай деньги делить по совести.
И стали они препираться. Петька хочет машину, чтоб потом продать по спекулятивной цене, а Савка хочет деньгами, чтоб сразу и обмыть. Спорили, спорили, а тут подходит гражданин кавказской национальности и говорит:
– Что вы так убиваетесь, уважаемые? Вот вам десять тысяч – продайте мне ваш счастливый билет. А то вполне может выйти так, что ни денег, ни машины вам не дадут. Скажут, что билет неправильный или ещё что.
Ну, мужики и согласились. Согласились, деньги пересчитали в закутке, да поровну поделили. По пять тысяч на рыло.
Поделили и разошлись по сторонам. Пётр остался картошку торговать, а Савелий пошёл промышлять насчёт банкета.
К вечеру Петька картошку не продал и заночевал с горя.