Так говорил Торама
Шрифт:
И тут Димка вспомнил ухмылку в голосе Тиморского. Скатился с кровати, подошел к пульту управления. Процесс оказался увлекательным, Ветров провозился несколько больше, чем предполагал изначально. Наконец с удовлетворением осмотрел результат своего труда и загрузил рисунок. Жуткая рожа с издевательски высунутым языком полетела через космическую бездну на «Алкион». Димка решил, что может себе это позволить после того, как мастерски посадил «Застреху». Про помощь извне капитану пока знать не обязательно.
–– Я никогда никого насильно не лапаю, – сказал вслед
И тут же уснул.
***
Утром посветлело, словно на «небе» жидким, водянистым кофе разлился рассвет. Где-то всходил бело-голубой Ригель, невидимый за плотной пеленой пыли. Приемник, который еще ночью хотя бы вздыхал, мертвой и бесполезной коробкой серебрился в мутном свете далекой звезды. Рожа с высунутым языком – это было последнее, что Димка смог передать на «Алкион». Тучи кварцевой пыли, зависшие плотной непроницаемой пеленой между Хорионом и базовым кораблем, отрезали все коммуникации.
Глава 4. Как он там сейчас?
–– Как он там сейчас? Димка?
В кают-компании собрались все, не занятые на вахте. Кто именно произнес это вслух, сложно сказать. Вопрос просто висел в воздухе и отражался во всех взглядах, направленных на капитана.
Тиморский хмуро прокашлялся:
– Как вы знаете, одно дельное сообщение нам удалось получить. Кроме этого безобразия.
Перед командой возникло изображение жуткой рожи с высунутым языком.
– Талантливый парень! – цокнула психолингвист Дилара, покачала головой, но не выдержала и рассмеялась. – Вадим Олегович, неуловимое сходство с вами наблюдается.
– Самое главное, он остался жив, – буркнул капитан. – И посадку совершил. Талантливый парень, правда. Все схватывает с полуслова.
– Ой, молодца! Сориентировался, пацан! – прищурился Игорь Богданов.
Бортинженер старался скрыть чрезмерную радость от того, что с Димкой все в порядке, но у него это плохо получалось.
– Прекрати поважать Тулупа! – неожиданно рявкнул Вадим.
Игорь торопливо убрал руку с приятной шерстки ремонтника. Тиморский категорически возражал против отношения к биомеху, как к живому существу, и пытался пресекать любые выражения нежности к рабочему механизму.
Мохнатый шар на паучьих ножках обиженно шмыгнул под кресло. Через мгновение из-под Богданова раздалось металлическое царапанье: Тулуп вымещал обиду на пластиковой обшивке. Ей, конечно, ничего не будет, но биомех опытным путем пришел к выводу, что такие звуки чрезвычайно неприятны для людей. И, паршивец, действовал осторожно. Никогда не вредил поверхностям физически. Хотя мог: каждая из его «лап» скрывала комплект для резки и сварки самых прочных материалов. «Ноги», снабженные присосками, намертво врастали в любую опору, а «руки» в этот момент кромсали или соединяли то, что в них попадало.
Богданов, к неудовольствию капитана, «одомашнивал» рабочий инструмент. Вернее, «окошачивал» или «особачивал». Биомех разработчики покрыли такой пушистой и мягкой шкуркой, что избежать соблазна не представлялось никакой
Тиморский поморщился от рвущего душу скрежета:
– Заставь его прекратить это!
Игорь развел руками:
– Теперь уже никак! Пока не остынет, будет царапать. Вы сами… Вадим Олегович, вы же знаете, какой он ранимый. И голос повысили. Он на повышение тона реагирует. Страдает, когда им недовольны.
– Я еще должен учитывать нежную душу рабочего механизма? – вздохнул кэп. – Мало мне чувствительных и обидчивых членов экипажа?
Он демонстративно покосился на рисунок с рожей.
– Мы вместе с Димкой прокладывали предварительный маршрут, – Богданов явно менял неудобную тему на другую. Не менее неудобную. – Фон был абсолютно спокойный. Вот абсолютно… Никаких предпосылок.
И развел руками, а затем кинул тоскливый взгляд в сторону инфракрасного монитора. На общем экране кают-компании болтался в космической черноте белобрысый Хорион. В спектральных излучениях планета озарялась яркими вспышками. Глазам было больно смотреть.
«Космос…» – подумал Тиморский, – «Черная бездна, холодная и смертоносная для человека. По ее бесконечным просторам разбросаны мириады звезд – от едва заметных красных карликов до голубых гигантов, испепеляющих все вокруг. Но также верно, что Вселенная полна прекрасных и удивительных миров. И каждая экзопланета уникальна и неповторима. Будь они неладны…»
Игорь тоскливо выругался, прервав нависшую тишину.
– Видали?!
– Но зачем он вообще отправился туда? – Дилара тоже непроизвольно морщилась от звуков из-под кресла Богданова. – Я не Тулупа имею в виду. Зачем Ветров, извините за грубое, но точное слово, поперся на… Как называется планета?
Она часто употребляла «грубые, но точные» слова и каждый раз извинялась за это.
– Хорион, – сказал Игорь. – Маленькая и безопасная. В заднице мира – и я не буду подбирать иного определения, ибо точнее не скажешь. Там вообще никто не бывает. Ничего на Хорионе нет, кроме огромных залежей кварца, размолотого в порошок. Кому нужен дешевый кварц? Его везде навалом. И в самом деле… Зачем Димка туда поперся?
– По моей просьбе, – тихо, но твердо сказал Тиморский.
И все присутствующие как-то поняли, что просьбу не выполнить было невозможно.
– Это…
В воздухе повисло невысказанное слово «разведка».
– Скажем так, – кэп явно не хотел, чтобы кто-либо это произнес вслух. – Работодатели в курсе небольшого, но увлекательного путешествия Ветрова. Он еще не знает, но обрадуется, когда увидит, что на его счет уже упала приличная сумма. Э-э-э… Отпускных.
Все уважительно засопели. О работодателях либо хорошо, либо… В любом случае, лучше просто промолчать. В кромешной тишине раздался резкий и долгий скрип металлического когтя по пластику. Команду разом перекосило.