Так говорили в советских комедиях
Шрифт:
— Из принципа. (Бендер)
15. Лед тронулся, господа присяжные заседатели, командовать парадом буду я! (Бендер)
16. — Боже мой! Что же это такое? Меня уверяли, что этот краситель дает радикально черный цвет. Контрабандный товар! (Киса)
— Всю контрабанду делают в Одессе, на Дерибасовской улице. (Бендер)
17. — Впечатляюще. Простенько и со вкусом. Но жить с такими волосами
— Это невозможно! (Киса)
— Тогда сидите всю жизнь в дворницкой, а я пойду за стульями. (Бендер)
— Брейте! (Киса)
18. — Кстати, с вас за стрижку и бритье два рубля. (Бендер)
— Почему так дорого? Везде берут сорок копеек. (Киса)
— За конспирацию, товарищ фельдмаршал. (Бендер)
19. Заведующий вторым домом Старсобеса был застенчивый ворюга. Всё существо его протестовало против краж, но не красть он не мог. Он крал и ему было стыдно. Он крал постоянно и постоянно стыдился. Свет еще не видывал такого голубого воришки, как Александр Яковлевич. (Автор)
20. — Это что, новая партия старушек? (Бендер)
— Это сироты. (Александр Яковлевич)
— А, тяжелое наследие царского режима. (Бендер)
22. Кстати, почему в вашем кефирном заведении такой скудный инвентарь? Даже посидеть со вкусом абсолютно не на чем. (Бендер)
23. — Сегодня утром стул стоял здесь. Куда он мог деться? (Александр Яковлевич)
— Точно, он здесь стоял! (Паша)
— Грустно, девицы! В вашем хозяйстве стулья пропадают самым таинственным образом. (Бендер)
— Это просто смешно. (Паша)
— Один мой знакомый тоже продавал государственную мебель. (Бендер)
— А мне эти ваши беспочвенные обвинения даже очень странны. (Паша)
— Ну ты, жертва аборта, кому ты продал стул? (Бендер)
24. Здесь Паша, обладающий сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить. Может быть, даже ногами. (Автор)
25. Эх, набил бы я тебе рыло, да только Заратустра не позволяет. (Бендер)
26. — Так это вы, святой отец, охотитесь за моим имуществом? Очень красиво. (Киса)
— Это не ваше имущество! (Отец Федор)
— А чье же? (Киса)
— Национализированное! (Отец Федор)
— Кем? (Киса)
— Властью
— А, властью рабочих и крестьян? (Киса)
— Да-с! (Отец Федор)
— Так, может, вы, святой отец, партийный? (Киса)
— Может быть! (Отец Федор)
27. — Ну что, нашли? Вы — аферист! Я вам морду набью, отец Федор! (Киса)
— Выкуси! (Отец Федор)
28. В этот вечер, зеленый, холодный, решалась судьба всего предприятия. (Автор)
29. Ближе к телу, как говорил Ги де Мопассан. (Бендер)
30. Живем, знаете, как на вулкане, всё может произойти… Кинутся люди искать свои мебеля, а где они, мебеля? Вот они. А кто сохранил? Коробейников. Вот господа спасибо скажут старичку. А мне много не нужно. По десяточке за ордерочек — и всё. (Коробейников)
31. Вы прямо герой труда. Вам памятник нерукотворный поставить надо. (Бендер)
32. — Не смею больше обременять вас своим присутствием. (Бендер)
— А деньги? (Коробейников)
— Какие деньги? Вы, кажется, спросили меня про какие-то деньги? (Бендер)
— А как же, за мебель, за ордера! (Коробейников)
— Ой, голуба! Клянусь честью покойного батюшки, забыл снять с текущего счета… Тише ты, борец за идею! Говорят тебе завтра, значит завтра. Ну пока, пишите письма. (Бендер)
33. Еще никогда Варфоломей Коробейников не был так подло обманут. Он сам мог обмануть кого угодно, но теперь прогорал на лучшем своем предприятии, от которого ждал больших барышей и обеспеченной старости. (Автор)
34. — Что ж, ордерочек на гарнитур вашего братца у меня имеется. Сто рублей! И деньги попрошу вперед! (Коробейников)
— Ничего, если золотыми? (Отец Федор)
— Ничего. (Коробейников)
35. — За эти ордера я уплатил семьдесят рублей. (Бендер)
— Сколько? (Киса)
— Семьдесят. Вот расписка. Концессионеры, надеюсь, участвуют в расходах на равных основаниях? (Бендер)
— Ну, разумеется. (Киса)
— Перебросьте-ка сюда тридцать пять рубликов. (Бендер)
36. — Здравствуйте, батюшка. (Киса)
— Доброе утро, Ипполит Матвеевич. (Отец Федор)