Так могло быть
Шрифт:
– Не сотвори себе кумира. Вот он. Да, замечательный актер, наверное, хороший человек, чего мы не знаем. И тем не менее начинаем сходить с ума, если нам что-то нравится или если все вокруг считают это необыкновенным. Так и с ним. После похорон тело его выкопали, а когда нашли, то родственникам пришлось похоронить его заново, но уже под двухметровой толщей бетона, чтобы предотвратить новые попытки вандализма. А вот теперь трут его локоть, – сказала Соня, глядя на отполированный от многочисленных прикосновений фрагмент скульптуры.
– Мы такие, какие есть. Тут уже ничего не поделаешь. Всем нужна удача, – сказал Алекс и, наклонившись, подул Соне в волосы, а затем взял за руку и повел ее за собой.
Покинув Веве, они снова пошли по дорожке, которая вилась между берегом озера и террасами виноградников. Соня оторвала
– А здесь был известный русский писатель Гоголь и даже работал над «Мертвыми душами». Ему стоит где-то здесь памятник, – Соня поймала удивленный взгляд Алекса, увидела, как у того приоткрылся рот, но он ничего не сказал.
Соня продолжила:
– Достоевский тоже здесь написал несколько глав своего «Идиота», – она остановилась, понимая, что, наверное, Алексу нет дела до русских писателей. – Но это тебе, наверное, неинтересно. Был ли здесь Диккенс? Прости, не знаю. А вот ваш поэт, лорд Байрон, был, и Жан-Жак Руссо тоже. Правда, Руссо посетил эти места очень давно, когда здесь были одни рыбацкие деревни.
Алекс с улыбкой смотрел на Соню, хотел что-то сказать, но снова промолчал. А она, не замечая бесовских вспышек в его глазах, стала весело подшучивать над ним:
– Как неосмотрительно было вчера вечером пить виски и пиво, когда вокруг нас виноградники знаменитого сорта «Лавакс». На это способны только англичане. Без обид.
Алекс пожал плечами и засмеялся, как бы говоря: «Какие могут быть обиды?» Соня тоже засмеялась и прижала к груди левую руку, правую держал Алекс. От его близости, тепла его руки у нее кружилась голова.
– В тот вечер мы ели мясо, а вот для тебя нужно было заказать белое вино из этого винограда. Прости, не догадался, – тихо сказал Алекс, не отрывая своего взгляда от Сониных губ.
– Браво. Я посрамлена за свое высокомерие.
Дорожка расширилась и перешла в широкую набережную. День уступал место вечеру, и было приятно пройтись среди магнолий, пальм, кипарисов, цветущего миндаля. Да, они гуляли в Монтре – одном из самых респектабельных курортов Швейцарии. В это время года набережная была малолюдной. Это придавало прогулке размеренность и умиротворение.
– Монтре для меня, – тихо проговорила Соня, – это Байрон, Набоков и, пожалуй, еще знаменитый во всем мире летний джазовый фестиваль…
– Меркьюри. Фредди Меркьюри, – добавил Алекс. – Группа Queen записала здесь альбом Jazz, а затем купила звукозаписывающую студию. Где-то здесь установлена статуя Фредди. Давай попробуем найти ее, – предложил Алекс.
Нашли они ее довольно быстро, как только ступили на рыночную площадь городка. Скульптор изобразил певца в его любимой позе: с широко расставленными ногами и поднятой вверх правой рукой, левая держалась за стоящий микрофон.
Вернувшись на набережную Монтре, Соня с Алексом увидели главную достопримечательность этих мест и всей Швейцарии – Шильонский замок. Время посещений замка заканчивалось. Оттуда выходили последние посетители. Соня и Алекс остановились на набережной, чтобы полюбоваться архитектурой замка.
– Шильонский замок считается одним из символов Швейцарии: ежегодно здесь бывает до трехсот тысяч туристов.
Соня остолбенела, а тихий и уверенный голос продолжал вещать за ее спиной.
– Замок, а точнее крепость, была построена еще IХ – Х веках для епископа Сьона. Правда, время постройки в настоящее время вызывает споры, и ни в одном заслуживающем доверия историческом источнике не указаны имена первых его владельцев, но мы не будем на это отвлекаться, и пойдем дальше. Еще со времен Высокого Средневековья эта вся область под названием Шабле, – Алекс обвел глазами местность вокруг них и очень серьезно, как профессиональный экскурсовод, без тени улыбки продолжал рассказывать, – была отдана аббатству Сен-Морис д’Агон. Ты спросишь – кем? Ответ: узнаю конкретные данные и обязательно сообщу. Еще в ХI веке Савойский дом устремил свой взгляд на этот религиозный центр. Губа не дура, и к середине ХII века графам Савойским удалось достаточно прочно обосноваться в этом регионе. Так начался Савойский период. Завоевав большинство земель, графы положили начало своему владычеству, распространившемуся практически на две трети территории современной французской Швейцарии. Свой нынешний облик замок обрел в ХIII веке при Петре II Савойском. В замке-крепости была устроена временная
Соня стояла, застыв, словно статуя, и во все глаза смотрела на Алекса, а тот, лукаво улыбнувшись ей, продолжал говорить, как отличник, отвечающий заданный урок у школьной доски. Она опустила голову, чтобы Алекс не заметил ее замешательства и удивления. Рассказывал он так, что Соня вдруг поймала себя на том, что слушает его с большим интересом.
– Сегодня самым знаменитым помещением замка стала его тюрьма, поскольку с ней связана история сторонника церковной реформы Франсуа Бонивара, приора монастыря Святого Виктора в Женеве. Приор был непримиримым противником Савойской династии и провел в подземелье замка шесть лет. Правда, в некоторых других источниках указано, что четыре года. При посещении лордом Байроном замка ему рассказали эту историю, которая так глубоко взволновала поэта, что вызвала поток горьких слез и обморок, как вспоминал потом его приятель и спутник по путешествию. Там великий поэт и лорд нацарапал на одной из колонн в подземелье свой автограф, а затем написал поэму «Узник Шильонского замка». Что самое интересное, судьба приора Франсуа Бонивара оказалась весьма благосклонна к нему. От казни его освободили бернцы, захватившие замок, он прожил долгую жизнь – 77 лет, и это в те времена! Бонивар успел написать достоверную историю Женевы и даже жениться четыре раза. Но многое в замке и, в частности, подземелье достойно пристального внимания и без связи с этой легендой. Сейчас у нас не получится увидеть, но в следующий раз мы с тобой обязательно поищем у входа изображение распятия в окружении святых. Как указано в брошюре, этот рисунок выполнен углем в середине ХV века рукой опытного рисовальщика. Рисунок украшает одну из внутренних перегородок, за которой находился карцер для приговоренных к смерти. До настоящего времени автор его неизвестен.
«Мы с тобой? Это он о ком? О нас? Какая самоуверенность!» Соня была ошарашена. Она не могла подумать, что ей будет приятно услышать такие слова. Это было сказано так, словно она его девушка и они уже давно пара. В это время Алекс вздохнул и, обратившись к ней, добавил:
– Прости, что ничего не рассказал об архитектуре замка, но в нем двадцать пять зданий, построенных в классическом романском и раннем готическом стилях, с такими залами, как гербовый, рыцарский и прочие, с великолепными каминами. Замок образует три внутренних двора. Мне пришлось бы еще говорить и говорить. Но я этого не видел, а только читал, а ты там была, все видела и лучше меня все знаешь. Так, что не мне было тебе все это рассказывать. Еще есть один интересный момент из средневековой жизни.
Соня увидела, что он с трудом сдерживается от смеха.
– Ты заметила, что в таких средневековых замках кровати детского размера? Это потому, что в те времена было принято спать полусидя, горизонтально лежали только мертвые. Тогда возникает вопрос, как они занимались… – фыркнув, он, улыбаясь, продолжил свою мысль: —…увеличением Савойского дома? Выходит, старый дедовский способ отпадает.
Соню восхитило, как ловко Алекс вывернулся с последним вопросом, но в то же время она была удивлена его вольностью. Шокированная рассказом Алекса, который был сродни театральному представлению, Соня отступила от него на шаг и с вызовом спросила: